Солдата как ветром сдуло из командного центра. Кассельн, уставший и посеревший лицом, проводил его взглядом и нашёл в себе силы с сарказмом произнести:
— Что ж, если у тебя есть достаточно свободного времени на то, чтобы рассказывать, какой кофе ты хочешь, значит, не всё ещё потеряно.
— Вроде того. Если речь идёт о женщинах или кофе, я не собираюсь идти на компромиссы, даже если это убьёт меня.
Они обменялись усмешками, и в это время их прервал третий голос:
— Действующий командующий!
Кассельн обернулся на голос, и увидел стоящего рядом адмирала Меркатца. Пожилой адмирал-перебежчик выглядел спокойным и решительным. Шёнкопф тоже повернулся, с неподдельным интересом разглядывая этого бывшего имперского льва.
— Я бы хотел, чтобы вы временно предоставили мне командование флотом. Думаю, я знаю, как сделать ситуацию немного проще для нас.
Хотя Кассельн ответил не сразу, интуитивно он понял, что именно этого момента он ждал.
— Что ж, он в ваших руках. Сделайте это.
Средний рост, крепкое телосложение, смуглая кожа, жёсткие чёрные волосы, усы и бакенбарды — таков был портрет капитана 2-го ранга Асадоры Шартиана, командовавшего флагманом Яна «Гиперионом». Неизвестно, насколько хорошо он смог бы командовать соединением кораблей, но его лидерские и управленческие качества при командовании одним не оставляли желать лучшего, благодаря чему Ян мог с уверенностью оставить на него действия флагмана и всё своё внимание сосредоточить на командовании флотом, что и делал во время многих тяжёлых битв.
Когда адмирал Виллибальд Иоахим Меркатц и лейтенант Шнайдер прибыли на «Гиперион», этот храбрый солдат сверкнул глазами и заявил:
— Не думал, что когда-нибудь буду приветствовать кого-то кроме адмирала Яна на борту этого флагмана в качестве командующего. Но, разумеется, я буду исполнять свой долг. Жду ваших приказаний, — его тон, пусть и не явно грубый, не показывал и сдержанности.
Такая откровенность ничуть не обеспокоила Меркатца. Шартиан всего лишь высказал своё мнение высокопоставленному офицеру, но явно не собирался игнорировать своих обязанностей.
Меркатц был согласен с Кассельном в отношении общей стратегии действий: занять оборонительную позицию и ждать возвращения адмирала Яна. Следовательно, сейчас от него требовалось эффективно осуществить эту стратегию на тактическом уровне. Иными словами, помешать имперцам высадить десант в крепость. Но для этого ему нужна была помощь.
— Я поддерживаю адмирала Меркатца, — сказал контр-адмирал Фишер.
— Я поддерживаю адмирала Яна. Так что я поддерживаю адмирала Меркатца, поддерживающего адмирала Яна, — сказал контр-адмирал Аттенборо.
— У нас нет иного выбора, кроме как поддержать адмирала Меркатца, — сказал контр-адмирал Нгуен.
Скромное поведение Меркатца произвело положительное впечатление на всех троих.
В это время имперские валькирии продолжали удерживать преимущество в битве, хотя их доминирование в пространстве вокруг крепости было далеко не полным. Спартанцы Союза оказались на удивление упрямым противником. В частности, тактика, используемая шестью звеньями под командованием Оливера Поплана, была настолько изощрённой, что полностью заслуживала называться «дьявольской». Поплан чувствовал себя абсолютно естественно в космическом бою, и это действительно было так, но также он знал, что не все могут стать такими же гениями, как он, и потому лучший ас Союза разработал тактику групповых действий для своих подчинённых, при которой тройки бойцов сражались как единое целое. К примеру, несколько раз одному из пилотов звена удавалось заманить врага в ловушку, чтобы оставшиеся двое легко уничтожили его, напав сзади. Пилоты валькирий гордились своей профессией, и такая тактика доводила их чуть ли не до плача. Однако, как бы то ни было, звенья Поплана показывали выдающиеся результаты в бою, а сам он часто с храбростью вступал в бои один на один, сбив множество вражеских истребителей.
Тем не менее, имперцы всё равно имели заметное преимущество. Когда Мюллер ненадолго вернулся в Гайесбург для доклада, Кемпфф радостно сказал:
— Рано или поздно это место будет переименовано в «Гайесбургский коридор»! Или, чем чёрт не шутит, даже в «Коридор Кемпффа-Мюллера»!
При этих словах Мюллер чуть нахмурился. Карл Густав Кемпфф, которого он знал, был разумным и уважаемым воином, а не человеком, способным, пусть даже в шутку, сказать нечто настолько напыщенное. На взгляд молодого заместителя командующего, Кемпфф в тот момент был не похож на себя и выглядел не просто взволнованным, а легкомысленным и лишенным самообладания. Главнокомандующий Райнхард фон Лоэнграмм никогда бы не позволил подчинённому, в том числе и покойному Зигфриду Кирхайсу, получить такие почести.