А вот контр-адмирал Сэндл Аларкон был настоящей проблемой. В том, что касалось умений, сомневаться в нём не приходилось, но вот характер заставлял соблюдать осторожность. До Яна доходило немало сомнительных слухов на его счёт. Например, о том, что он был одержимым сторонником военного превосходства, и единственной причиной, по которой он не присоединился к прошлогоднему перевороту, стала его личная вражда с капитаном Эвансом, хотя на самом деле его идеи были даже более радикальными, чем у Военного Конгресса. Но самым отвратительным для Яна был тот факт, что Аларкона не единожды подозревали в убийствах гражданских и военнопленных, но каждый раз небрежно проводимый военный трибунал объявлял его невиновным в виду недостаточности улик. По мнению Яна, за этим могло скрываться нечто отвратительное, и Аларкона кто-то покрывал. Но в данный момент адмирал был адмиралом, а военный актив — военным активом. Всё, что сейчас требовалось от Яна — это эффективно использовать умения Аларкона.
На этот раз Яну предстояло выступить не против Райнхарда фон Лоэнграмма. В те дни молодой герцог полностью посвятил своё внимание управлению Империей. Или, если подумать, он не счёл необходимым своё личное присутствие на поле боя. В таком случае, его отношение к этому вторжению было, по-видимому, на уровне: «Эй, разве не здорово будет, если нам удастся победить?». Эта битва не являлась для него жизненно-важной.
В позапрошлом году Райнхард, в то время ещё только граф, возглавлял вторжение в системе Астарта. Он с успехом применил тактику поочерёдной атаки на разделившиеся силы противника, но то вторжение сделало возможным не только это. Главным было то, что на тот момент крепость Изерлон находилась в руках Империи, играя роль базы снабжения и защиты от нападения сзади. Имея в тылу такую поддержку, Райнхард мог безбоязненно вторгнуться на вражескую территорию.
В тот же год Райнхард также одержал великую победу в битве при Амритсаре, растянув линию фронта до предела и одновременно уничтожив линии снабжения флота Союза.
Его тактические умения были настолько впечатляющи и ослепительны, что наблюдателям они казались некой магией. Но это было совсем не так. Он был великим тактиком — пожалуй, даже великим стратегом, — который принимал все необходимые для победы меры ещё до того, как прибыть на поле боя.
Какими бы внешне блестящими и неожиданными ни выглядели победы Райнхарда, он действовал сознательно и с логической последовательностью, стремясь всегда иметь стратегические гарантии.
Райнхард любил одерживать лёгкие победы малой кровью, и именно поэтому Ян признал его величие. Такие победы на самом деле означали скрупулёзную подготовку условий для превосходства в битве, минимизацию своих потерь. Вот только глупые военные и гражданские власти не ценили этого, считая человеческие жизни неисчерпаемым ресурсом.
Именно благодаря таланту Райнхарда, ему удалось собрать вокруг себя стольких блестящих адмиралов. Хотя единственным, с кем Ян встречался лично, был Зигфрид Кирхайс. В тот день, когда до Яна дошло известие о его гибели, он почувствовал боль, словно потерял старого друга. Кроме того, Ян верил, что если бы Кирхайс остался жив, он смог бы стать жизненно-важным мостиком между Союзом и новой имперской властью…
Как будто отвечая на его невысказанные мысли, к Яну подошла Фредерика с вопросом о Райнхарде:
— Адмирал, как вы полагаете, герцог Лоэнграмм собирается убить императора?
— Нет, я не думаю, что он убьёт его.
— Но ведь очевидно, что он намерен узурпировать трон, а император, разумеется, станет помехой для этого.
— На всём протяжении человеческой истории существовало бесчисленное количество узурпаторов. В конце концов, основатель любой династии по определению является узурпатором или внешним захватчиком. Но ответом на вопрос, всегда ли узурпаторы, придя к власти, убивали предыдущих королей, будет громкое «нет». Со многими свергнутыми королями обращались вполне неплохо, некоторые даже стали аристократами в своих же странах. Более того, когда это случалось, почти не было случаев, чтобы свергнутой династии удалось вернуться к власти.
Основатель одной древней династии, узурпировавший трон после того, как заставил ребёнка-императора из предыдущей династии отречься от власти, великодушно относился к своему предшественнику, предоставил ему всевозможные привилегии и даже приказал своему наследнику подписать договор о том, что с представителями старой династии не будут обращаться жестоко, и этот договор соблюдался следующими поколениями. Тот основатель был мудрым человеком. Он понимал, что своим милосердием к побеждённым сможет завоевать людей, а предыдущая династия, лишившаяся власти, но сохранившая положение аристократов, будет всё менее враждебной к новому порядку.