— Всему персоналу покинуть крепость.
— Что вы собираетесь делать, ваше превосходительство? — дрогнувшим голосом спросил начальник штаба Фузенеггер.
Кемпфф болезненно рассмеялся.
— Для меня уже слишком поздно. Взгляните на это.
Кемпфф прижимал руки к правому боку, но под ними всё равно были видны кровь и обломок кости. Скорее всего, его внутренние органы были сильно повреждены. Кусок стены, посланный в полёт взрывом, глубоко вонзился в его высокое мускулистое тело.
Фузенеггер был полон безмолвного горя. В прошлом году в этой самой крепости встретил свою безвременную кончину блестящий и непобедимый адмирал Зигфрид Кирхайс. Гайесбург прежде был главным оплотом конфедерации аристократов, так неужели это какое-то ужасное проклятие бывших хозяев теперь тянет в могилу великих адмиралов Райнхарда одного за другим? Начальник штаба содрогнулся от суеверного страха. Однако зловещая жизнь крепости приближалась к своему концу.
Наконец Фузенеггер выбрался из командного зала, провожаемый взглядом мертвеца.
— Всему персоналу покинуть крепость! — продолжал раздаваться сигнал тревоги. — Всему персоналу…
Грязные, израненные выжившие собрались в порту, используемом исключительно для спасательных шаттлов. Один из них собирался взлететь, хотя не был заполнен даже не половину. Несколько человек цеплялись за его корпус.
— Это аварийный запуск! Слезайте!
— Постойте! Впустите и нас! Не оставляйте нас здесь!
— Говорю же вам, отвалите!..
Люк открылся. Думая, что их собираются впустить, солдаты радостно бросились вперёд.
В следующий миг крик разорвал воздух. Солдат, только что забравшийся на борт шаттла, ударил лазерным ножом и отрезал руку солдату, пытавшемуся подняться следом за ним. Лишившийся руки потерял равновесие и, корчась от боли, скатился вниз по посадочному трапу. Тогда боец, немного отставший от остальных, поднял свой бластер и, не говоря ни слова, выстрелил в лицо солдату с лазерным ножом.
После этого началась паника. Ужас и жажда жизни закипели в головах, смывая разум. Повсюду замелькали лучи бластеров, солдаты валились на пол под выстрелами своих же товарищей, после чего их топтали тяжёлыми военными ботинками.
С несколькими солдатами, всё ещё цепляющимися за его корпус, шаттл начал взлетать. Но тут раздался грохот выстрела из ручной пушки, и кабина наполнилась оранжевым пламенем. Оторванный руки и ноги разметало взрывом, а шаттл превратился в огненный шар, рухнувший на толпу солдат, расплющивая и скашивая их. Кровь, льющаяся на горячий пол, сразу же испарялась.
Неожиданно это кровавая картина претерпела драматические изменения, когда всё затопил белый свет. Ядерный реактор Гайесбурга взорвался.
Удар невыносимого жара бросил на пол всех, кто ещё оставался в живых, а затем добавил их в список погибших. Внезапно там, где находилась крепость Гайесбург, возникла ослепительная вспышка. Системы регулировки фотопотоков на кораблях Союза, которые полной скорости уходили подальше от этого места, изо всех сил пытались уменьшить яркость изображения, но всё равно никто в экипажах кораблей не мог прямо взглянуть на обзорные экраны, показывающие этот пылающий шар.
Свечение длилось больше минуты. Когда оно наконец окончательно рассеялось, и космос вернулся к своей изначальной темноте, Ян, по-прежнему сидевший на столе, посмотрел на экран, снял свой форменный берет и склонил голову перед побеждёнными и уничтоженными врагами. Он чувствовал огромную усталость. Победа всегда оставляла его опустошённым.
Взрыв крепости Гайесбург стал для израненного и истощённого имперского флота смертельным ударом. Около восьмидесяти процентов всех сил имперцев, оставшихся после битвы с Яном и Меркатцем, оказались захвачены взрывом этой искусственной сверхновой и разделили судьбу своего командующего. И даже среди выживших едва ли кому-то удалось уйти без повреждений.
Сотрясением от близкого взрыва Нейхардта Мюллера отбросило на несколько метров. Он врезался в переборку, на полках которой были разложены детали и инструменты, а потом рухнул на пол. С огромным трудом ему удалось сохранить сознание, которое на мгновение уже грозило ускользнуть. Он попытался позвать врача, но давящая боль в груди не позволила ему сделать это.