Со времен основателя Феззана Леопольда Лаапа эта процедура ни разу ни была использована. Если Адриан Рубинский предоставит имперскому флоту возможность прохода через Феззанский коридор, вспыхнет восстание. Если предположить, что события будут развиваться именно так, то Рубинский станет первым правителем Доминиона в истории, которого отстранят от власти. Для Болтека это было немыслимо. Вне зависимости от того, как это было отражено в официальных источниках, Рубинский получил должность правителя доминиона согласно плану Великого епископа Церкви Земли. Все объявления о выдвижении кандидатур, публичные выступления, выборы и подсчёт голосов были всего лишь театральным представлением невероятного масштаба для широкой публики.
Болтек ухмыльнулся. Эти торговцы, что так крепко держатся за свободу и независимость, считающие себя самыми проницательными, прагматичными и умными, ничего не подозревали. На секунду он позавидовал этим простакам-идеалистам, сколотившим ценой огромных трудов свои громадные состояния и уверовавшим, что вся Вселенная у их ног.
Если Рубинского свергнут, то положение Болтека как доверенного лица экс-правителя будет шатким, а безопасность и вовсе под вопросом. До этого момента, даже будучи главным советником правителя, он никогда ощущал опасности со стороны потенциального противника. Место советника правителя после перевода Болтека занял Руперт Кессельринг и, с проницательностью человека куда более опытного, чем кажется, быстро укрепил своё влияние в правительстве Доминиона. Если Рубинского и Болтека свергнут, то этот юнец без тени сомнения займёт главный пост, хотя без одобрения Великого епископа — настоящего правителя Феззана, о чём не знали 99,9% феззанцев — этого не произойдёт.
Пускай Руперт Кессельринг намеревается занять пост правителя, но пока этот старик-кукловод не сделает на него ставку, его мечта так и останется мечтой.
Тут сердце у Болтека забилось сильнее. Гарантированную полноту власти над Феззаном может предоставить только рука за кулисами, старый Великий епископ. Так почему бы не поступить по-другому? C одобрения Великого епископа, он — он, Николас Болтек — сам вполне может стать правителем или даже Великим епископом. Не слишком ли дерзкое желание? Даже Адриан Рубинский не создан, чтобы стать Великим епископом: его роль в совете старейшин лишь символическая. Возможно, пришло время для Николаса Болтека объединить силы с Райнхардом фон Лоэнграммом и править Вселенной.
Сегодняшний день был сплошной чередой неудач. Белобрысый щенок поставил им шах в дипломатической партии, но казалось, что ещё можно легко обернуть ситуацию в свою пользу. Вовсе не факт, что они предоставят проход через Феззанский коридор, но это могло бы сыграть свою роль в будущих переговорах. У них всё ещё был козырь в рукаве. Белобрысый щенок не знал о существовании таинственного старика, который простёр свои руки, будто чёрные крылья, во все уголки космоса. Старик был серьёзным козырем: его положение лишь укрепится, вне зависимости от того, прольётся ли кровь или удастся сохранить мир.
Болтек понимал, что нужно действовать так, как планировалось изначально. Прерывать миссию — не выход. Сомнения в том, что они смогут выполнить эту миссию, и так вызывали недовольство Рубинского. Все слабости придётся превратить в сильные стороны, а если кто на это и способен, то только Николас Болтек.
Особый уполномоченный взял себя в руки. Уверенная улыбка Болтека позволила секретарю, который всё это время с беспокойством смотрел на него, вздохнуть с облегчением. План похищения императора будет приведён в действие. Он приказал принести шампанское, чтобы выпить за предстоящий успех.
Над имперской столицей дождь лил стеной. Глядя на капли, стекающие по стеклу, Леопольд Шумахер думал о том, насколько нетипичной для этого времени года была такая погода. Обычно в это время улицы были полны солнечного света и зелени, а простолюдины радувались красоте природы, забывая ненадолго о своём недовольстве.
— Капитан, вы не желаете есть?
Стол был уставлен едой и выпивской, и позади капитана раздался голос графа Альфреда фон Лансберга, который жадно разглядывал каждое блюдо. Не дожидаясь ответа, он налил себе большую кружку тёмного пива и залпом осушил её.
Альфред помнил его неизменный насыщенный вкус: феззанским напиткам было до него далеко. Он был явно не лишён наивного патриотизма. Шумахер молча посмотрел на него через плечо. И хотя он знал, что это пиво сварено на заводе, который финансируется Феззаном, он решил не портить молодому графу настроение. Даже отель, в котором они остановились, финансировался Феззаном и им же управлялся, так что Шумахер даже цинично подумал, не станет ли скоро сам воздух, которым они дышат, торговой маркой Феззана.