Последующее правление новоиспеченного императора Эриха не было особенно выразительным или цивилизованным. Однако Эрих заслужил место в пантеоне достойных правителей: политика террора Августа ушла в прошлое, Империя поднялась из руин, а дух народа был восстановлен. Но, как и его потомок Максимилиан Йозеф, он лишь вдохнул огонёк жизни в чахнувший деспотический режим, который вот-вот мог рухнуть, и тем самым стал невольным виновником всех дальнейших событий в истории.
Вся предшествующая история Империи говорила о том, что свержение юного императора Эрвина Йозефа как тирана стало бы преступной ошибкой, которую нельзя было совершать.
Даже если бы он умер естественной смертью, люди сразу заподозрили бы, что дело нечисто. Если герцог Лоэнграмм не хотел войти в историю как детоубийца, он должен был любой ценой защитить жизнь и здоровье императора. Роль, которую ему предстояло исполнить, была достаточно ироничной, так что можно было лишь догадываться, какой костью в горле был юный император для просчитывающего всё на несколько шагов вперёд герцога Лоэнграмма. Тем не менее, бегство императора решило одну из проблем: Империя осталась без правителя. Разве могло окружение прежнего правителя обвинить нового в желании заполнить зияющую пустоту?
Старый режим собственноручно облегчил его бремя, и герцог Лоэнграмм, в своей неподражаемой манере, от души над этим посмеялся. Его триумф был неизбежен. Раз император бежал, покинув престол и своих подданных по собственной воле, Райнхард имел полное право критиковать его за безответственность и трусость. А если императора похитили против его воли, Райнхард осудит похитителей и самолично возьмётся за «спасение» императора. В любом случае, право выбора находилось в его элегантных руках. Тем временем, Союз Свободных Планет оказался в одной лодке с императором и его самопровозглашенными верными слугами, и всё, что он мог предпринять, — это ждать, затаив дыхание, какую карту разыграет оппонент. Свой шанс они уже упустили.
«Неужели удача на стороне герцога Лоэнграмма?» — думал Ян.
Ответ принес некоторое утешение: Судьба взяла паузу на раздумье.
Герцог Лоэнграмм был молод, его буквально распирало от амбиций и отваги, поэтому он был не из тех, кто ждёт у моря погоды. Райнхард явно приложил руку к целой цепочке недавних событий. Прежде он уже сумел успешно организовать военный переворот в Союзе. Существовала определённая вероятность, что он знал о плане похищения императора, но умышленно закрыл на это глаза, хотя нельзя было утверждать, что он планировал это с самого начала. Ян не верил, что сторонники старого режима могли самостоятельно вывезти императора с Одина. Для начала, как они вообще проникли в имперскую столицу? Как спаслись? Как им удалось остаться незамеченными для властей?
Представить, что помог им в этом не герцог Лоэнграмм, а кто-то другой, было невозможно. Он располагал всеми необходимыми ресурсами, средствами и связями, не говоря уже о правдоподобном мотиве.
А как же Феззан? Неужели Феззан нанёс новый удар? Ян чуть было не выругал себя за то, что подобная мысль показалась ему занимательной. Как человек, так и не поступивший на настоящий исторический факультет, он никогда особо не причислял себя к ревизионистам. Он считал, что для изменения хода событий недостаточно заговоров и планов ничтожного меньшинства. Нужно нечто большее. История так не работает.
«Так или иначе, правительство Союза должно нести ответственность не за причину, а за результат».
Союз Свободных Планет объединился со старым режимом Галактической Империи. Аристократы явно были реакционерами. Восстановив законную власть династии Гольденбаумов и используя её как ширму, они прибрали бы к рукам все богатства, рассчитывая изменить ситуацию в Империи собственноручно. Их неприятие политических и социальных реформ герцога Лоэнграмма исходила из твёрдой веры в «будущую демократизацию». Это была феерическая кульминация серии глупых решений.
Ян почувствовал, как в потоке его сознания проплывают целые косяки предвзятых мыслей, но благоразумно решил не ловить их в сети мыслительного процесса. Династия Гольденбаумов просуществовала пять столетий со времён Рудольфа Великого, и возможностей устранить социально-политическую несправедливость было предостаточно. Элиты каждый раз обращали вспять любое начинание, уничтожая династические цветы — от корня до лепестков — ядовитым и тлетворным дыханием коррупции. Так на что могли рассчитывать их жалкие остатки?