Плавный и мелодичный голос Райнхарда был приятен слуху даже когда смысл его слов был жесток. Сообщив правду о похищении императора, притягательный диктатор произнёс то, что произвело эффект разорвавшейся бомбы.
— Настоящим объявляю: незаконно и, мало того, трусливо, похитив императора, остатки высшей аристократии собираются противиться ходу истории, отняв у народа права, заработанные его кровью. И за это злодеяние они понесут достойное наказание. Что же касается непомерных амбиций честолюбцев из Союза Свободных Планет, тайно и противозаконно замышляющих войну против всеобщего мира и порядка, их постигнет та же участь. Те, кто совершил эту ошибку, должны понести наказание. Преступники не заслуживают ни убеждения, ни уговоров. У них нет ни способности, ни намерения понимать такие вещи. Лишь с помощью силы они способны узреть своё невежество. Неважно, сколько крови прольётся, помните, что всему виной эти похитители и заговорщики, не отличающиеся умом.
Не будет ни убеждения, ни уговоров. Те, кто слышал речь Райнхарда, почувствовали, как у них заколотилось сердце. Старорежимное правительство в изгнании в сговоре с правительством Союза стало целью военного вмешательства. Само собой, каждый, кто видел в этом «новую веху» отношениях Союза и Империи, предвидел такую моментальную и беспощадную реакцию.
Когда фигура Райнхарда исчезла с экрана, Шёнкопф повернулся к Яну:
— Это же равносильно объявлению войны? Думаю, что уже поздно волноваться об этом.
— Всё встало на свои места.
— Похоже, Изерлон скоро снова превратится в поле битвы. Это самое последнее, что нам нужно. Эти кретины поступают так, как им вздумается, лишь потому, что им кажется, что у них есть эта крепость. Заставляет задуматься, не правда ли?
Ян открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его и уставился в потухший экран, как будто видел на нём что-то, чего не видел никто другой.
Глава 5. Отъезд
Побег императора Эрвина Йозефа II поверг в хаос Союз Свободных Планет. Разумеется, члены Верховного совета, во главе с его председателем Иовом Трюнихтом, ожидали, что Райнхард будет противодействовать правительству в изгнании, но всё же были шокированы серьёзностью его реакции. К примеру, член совета Каплан рассчитывал на начало дипломатических переговоров с правительством в изгнании, однако они получили упреждающую пощёчину, недвусмысленно показывающую, что противник не приемлет компромиссов.
— Этот белобрысый щенок жаждет напасть на нас, и у него за спиной достаточно военной мощи для этого, — в ярости сказал Каплан.
Но, сколько бы они ни обвиняли Райнхарда, вина за необдуманные политические решения лежала на них. Правительство Союза буквально выложило коврик с приветствием для силовой тактики Райнхарда.
Впрочем, их выбор, каким бы глупым он ни был, на самом деле направлялся закулисными действиями Райнхарда и Феззана. Но это было слишком маленьким утешением, учитывая то, какую беду он породил…
Два независимых политика — Жуан Ребело и Хуан Жуй — обедали в местном ресторане. Оба они, будучи причастными к следственной комиссии, были связаны с Яном. И в тот момент именно он был темой обсуждения.
— Ян Вэнли? Диктатор? Такое трудно проглотить.
— Сейчас, пока это не стало реальностью, смеяться легко. Но за свою жизнь я видел, как улыбки сходят с лиц, так часто, что не могу сосчитать, Хуан.
Как политик Ребело превосходно исполнял свои обязанности, но вот чувства юмора ему, к сожалению, не хватало. Это единственное, о чём Хуан сожалел в своём друге.
— Чтобы составить коктейль, который мы называем диктатором, необходимо уловить его основной вкус. Диктатура может быть неплохой вещью. Диктаторы зачастую непоколебимы в своих убеждениях и чувстве долга, их чувство собственной праведности развито до предела, а также они обладают силой рассматривать своих противников не только как своих личных врагов, но и как врагов справедливости. Но мне интересно, можете ли вы увидеть это, Ребело?
— Конечно, могу. Так что же в случае Яна Вэнли?
— Ну, Ян Вэнли может быть отличным коктейлем, но, на мой взгляд, ему недостаёт ингредиентов, чтобы стать диктатором. Дело не в разуме или моральных принципах. На мой взгляд, ему не хватает веры в собственную непогрешимость и стремления к власти.
Политики ненадолго замолчали, так как им принесли заказанный суп из сига. Ребело поднёс ложку ко рту, провожая взглядом официанта.
— Но разве он не верит в свою непогрешимость? На заседаниях он оказался бесстрашным обвинителем и упрямым оратором. Вы сами так говорили.