— Большое спасибо, адмирал. Я не потрачу впустую ни цента.
Принять добрую волю Яна было лучшим способом вознаградить его.
— Не сомневаюсь. Используй эти деньги, если почувствуешь, что это непобходимо. И ещё одно. Не мог бы ты передать от меня письмо адмиралу Бьюкоку?
Ян вручил Юлиану рукописное письмо.
Впоследствие это письмо станет одним из доказательств того, что Ян являлся не просто заурядным стратегом, а гением и невероятно проницательным человеком. Но Юлиан, конечно, не мог заглянуть так далеко в будущее.
— Хорошо, я обязательно доставлю его главнокомандующему лично.
— Я на тебя рассчитываю, — улыбнулся Ян, но выражение его лица почти сразу посерьёзнело. — Послушай, Юлиан, мы говорим не просто о чьей-то жизни. Это твоя жизнь. Помни об этом и всегда думай в первую очередь о себе. Кроме того…
Ян, казалось, собирался сказать что-то ещё, но потерял слова. Когда же он снова заговорил, это было обычное:
— Не простудись. И береги себя.
— Вы тоже, адмирал, — ответил Юлиан, покрепляя волну эмоций. — Пожалуйста, постарайтесь поменьше пить, ладно? И ешьте побольше овощей.
— Эх, ты никогда не перестанешь, да?
Ян подмигнул ему и взял Юлиана за руку. Рука Яна была тёплой, сухой и мягкой на ощупь. Юлиан надолго запомнил это ощущение.
1-го сентября, в полдень, Юлиан Минц покинул крепость Изерлон на борту крейсера «Танатос III» вместе с адмиралом Меркатцем, лейтенантом Шнайдером и прапорщиком Машунго.
Ни Юлиан, ни Меркатц, ни хозяин крепости Ян не любили церемоний, но проводы были проведены с размахом, который некоторые могли бы назвать грандиозным. Адмирал Ян, известный своими «двухсекундными речами», нарушил традицию, разразившись в сто раз более длинной. Рациональное зерно по-прежнему занимало в ней лишь небольшую часть, так что для всех присутствующих открылись его самые сокровенные, хотя и несколько детские, мысли.
Все отбывающие получили букеты от дам, кроме Юлиана Минца, самого молодого в истории военного атташе Союза, который удостоился чести получить букет от дочери Кассельна, Шарлотты Филлис. Этот шаг вызвал восторженные аплодисменты.
Хотя Ян и Кассельн поначалу не планировали афишировать это событие, а также были против традиции дарить цветы.
— Букеты нельзя есть, — заявляли они.
Дело решили слова Фредерики Гринхилл, которая выслушала много безответственных идей и наконец сказала:
— В этом случае церемония необходима, но не обязательно официальная.
Против этого спокойного утверждения возражений не нашлось.
— Итак, я спрашиваю вас, товарищи, кто самый мудрый человек в нашей могучей крепости Изерлон?
История, закончившаяся этим вопросом, вызывала смех у всех, кто её слышал. Не смеялись лишь те, кто были её участниками. Кассельн и остальные решили, что слухи об этом распространяли Вальтер фон Шёнкопф или Оливер Поплан, если не оба сразу, хотя доказать что-либо не представлялось возможным. В любом случае, Ян и, как ни странно, Кассельн, чувствовали себя всё более бесполезными. Такое впечатление произвела на них эффективность, с которой справлялась с делами Фредерика, вдохновляя всех исполнить свои роли.
После церемонии, когда Фредерику вызвали к адмиралу, она нашла его сидящим, закинув ноги на стол, и мрачно взирающим на океан звёзд на обзорном экране. В руке у него был бокал с бренди, а пустая на две трети бутылка стояла рядом на столе.
— Адмирал, — мягко произнесла девушка после короткого колебания.
Ян повернулся к ней с выражением мальчишки, пойманного на шалости, но сегодня у Фредерики не было настроения для игр.
— Он улетел.
— Да.
Ян кивнул, поставил на стол пустой бокал и собрался вновь наполнить его, но отставил бутылку. Фредерика не могла сказать, сдержался он ради неё или кого-то, кого больше не было рядом.
— Наверное, к нашей следующей встрече он станет немного выше, — сказал Ян сам себе.
Он не мог предположить, насколько верным окажется это утверждение.
Глава 6. Операция «Рагнарёк»
«Порядка ста миллионов человек и миллион кораблей».
Эти слова передавались шёпотом из уст в уста в залах Имперского генерального штаба после сурового объявления войны Союзу Свободных Планет и «законному правительству Империи» главнокомандующим флота герцогом Райнхардом фон Лоэнграммом. После того, как были произнесены слова «привести к порядку военной силой», молодые люди незнатного происхождения, которые не подлежали призыву, бросали свои работы и школы и толпами сбегались в призывные пункты флота. Среди них было много и таких, кто оставил службу и временно вернулся в родные города, а теперь ушёл от мирной жизни, чтобы занять своё место в строю.