Дураку понятно, что если по форме узла можно было иметь 10, 100, 1000 и 10000, то буквы точно так же можно было создать, как и в огамическом письме шотландцев–ирландцев, короче гэлов. И уж если пять узелков обозначают букву «I», а один узелок букву «а», то, как историки смеют писать, что все же это не было письменностью и это есть неразрешимая проблема. Как будто куча из 17 профессиональных историков не обязана знать, хоть один из 17–ти, об огамическом письме. И горный инженер, большую часть своей жизни посвятивший работе под землей, обязан их тыкать носом в эту элементарную проблему. И вообще как они представляют себе, в своем 17–головом мозгу, запись «узелковым цифровым письмом» не только исторических «дат», но и «фактов»?
По элементарной логике, если кипа из 17–ти историков не круглые дураки, то они тут же бы обратили внимание на следующее обстоятельство. Видите ли, космогонии гелиоцентрической системы мира и исходящему из нее 365–дневному календарю надо учиться всего лишь год, притом на младших курсах. А вот простые конторские ископаемые, так называемые счеты с подвижными костяшками на проволочках (полный аналог кипу) надо изучать целых два года. Причем на конечном этапе аттестата зрелости. Совместимо ли это даже с пещерной логикой? И все 17–ть гавриков должны были бы сесть за другие книжки, в результате чтения которых непременно вышли бы на огамическое письмо. Однако они этого не делают, и продолжают нам вешать лапшу на уши про бобы, золотые рамы и первых испанских хронистов. Как будто они не могут найти никаких доказательств, что именно эти хронисты все это уничтожили и переврали.
В свое время, читая Носовского и Фоменко о том, что народные сказители, не зная письма, от 400 до 800 (забыл точную цифру) лет хранили в своей памяти буква в букву гомеровские поэмы, а потом записали, я здорово нахохотался. Эдак–то даже таблицу умножения не сохранить! При таком способе запоминания из поколения в поколение вполне дважды два будет пять, а семью семь – пятьдесят. Поэтому говорить, что литературное творчество на языке кечуа очень богатым и не знать про письменность – это большая самоуверенность, граничащая с запоминанием телефонного справочника и передачей его из поколения в поколение с помощью языка.
Кстати, про испанских хронистов. Ведь сами историки пишут, что кроме этих самых хронистов других источников о жизни древних инков нет. Как будто историки не знают, что испанские хронисты ни что иное, как конкистадоры, по–русски разбойники. А где вы видели, чтоб воры и разбойники писали историю своих разбоев правдиво, беспристрастно? Возьмите хотя бы Гитлера и его пропагандиста Геббельса. Последний же ведь как дважды два доказал, что евреев просто необходимо сжигать в печках. Хороша бы была наша история в случае его победы.
Наконец, слово кипу, она же русская кипа. Это же древнееврейское слово, ставшее греческим. Загляните в словари и сопоставьте семантику на всех нынешних языках, которые вы так любите называть индоевропейским деревом. Я бы вам и сам мог все это подробно расписать, да лень мне. Ибо я точно знаю, что кипа–кипу обозначает прямо или близко к тому, что называется кучей, итогом, общим счетом, записью сложенных в кипу вещей. И даже кучей копченой селедки. Поэтому следует призадуматься, как это слово из Аравии попало в Центральную Америку в том же самом смысле, а не только по звуку. Или я неправильно вам намекаю, господа индоевропейские языкознатцы?
Вообще говоря, я испанских хронистов, остановившихся на понятии кипу чисто как передача сообщений о податях, понимаю. Я не могу понять нынешних историков, повторяющих это же, наподобие бессмысленного теперь на всех языках аллилуйя. И особенно настораживает меня, что историки пишут, что происхождение огамического письма неизвестно. Ведь я здесь не упоминаю даже, что у всех, от тольтеков до сапотеков письменность была (читайте упомянутую статью «Уцененная история»), а вот у инков им про письменность ничего не известно. Хотя все эти «цивилизации» – одно и то же, как шотландские и ирландские гэлы. И если бы это было единственная несуразица, но есть и другие.
Вновь возвращаюсь к клановому принципу, попросту к клану. Только он у инков так прямо не назывался, поэтому требуется цитата из выборок (стр.66–67). «Вся земля принадлежала верховному инке… Возделываемая земля делилась на три части: земля Солнца – жрецов, поля инки (в данном случае главный инка – царь) и поля общины». Между тем, «всю землю обрабатывает община», значит, инка и жрецы получают две трети плодов земли, не ударив палец о палец. «Полевой надел давался мужчине. На каждого ребенка мужского пола отец получал еще один полевой надел, на дочь – половину. Это было временное владение и подлежало переделу». Кроме полевого надела была «собственная земля, огород, на которой стоял дом, амбар, сарай и т.д. Этот участок передавался по наследству». «В общинах, которые сложились у покоренных инками племен, также выделялась родовая знать. Они обязаны были следить за работой общинников и контролировать уплату податей. Общинники покоренных племен обрабатывали землю своей знати. Кроме того, обрабатывали земли инков. Инки не работали».