Вернемся к цыплятам. Разве может прийти в голову бройлерному цыпленку даже подумать о какой–нибудь сатисфакции? Разве придет ему в голову искать в своей среде таких же недовольных? Чем недовольных? вот ведь в чем вопрос. Вот и живут они в своей кажущейся им благодати, изредка поклевывая своего левого или правого соседа в макушку за быстроту клевания зерен самого лучшего качества. Больше – не за что. А вот бродячий деревенский цыпленок всегда найдет, за что подраться.
Именно, исходя из этих элементарных умозаключений, придется признать, что главная формула чуди как «не знающей оружия» – глобальная характеристика этой самой чуди.
Теперь мне надо растолковать вам, что оружие и орудие (не путать с артиллерийским) – разные вещи, абсолютно разные. Любое оружие направлено против себе подобных, то есть, людей, а любое орудие – есть исключительно средство труда по добыванию себе пищи и других жизненных благ. Тот же самый каменный топор, лук и стрела, и даже силок для ловли птиц и сеть для рыбы могут быть как орудием, так и оружием. Но в первую очередь, они – орудие. И тот, кто не догадался пока применить орудие труда в качестве оружия против собрата по отряду высших приматов, и есть народ, «не знающий оружия».
Птицефабрику по производству мертвых бройлерных цыплят вполне можно уподобить отдельному таежному племени, живущему в заданном уголке живой природы и редко, случайно общающемуся с отдельными представителями соседнего племени. При этом довольство своей жизнью, как в том, так и в другом племени из–за незнания степени научно–технического прогресса друг у друга, не вызывает зависти, ее сестры – злобы и производной от последних – войны.
Теперь давайте ненадолго заглянем в генетику. Только с одним условием, которое у меня описано и доказано в других работах: научно–технический прогресс сверкнул как молния на историческом времени автономной жизни племен и народов. Причина – в торговом племени, которому я посвятил столько своих работ, что даже перечислить их здесь не представляется возможным. Другими словами, молния научно–технического прогресса в длинной ночи по сравнению с продолжительностью автономии, вернее, изолированности племен друг от друга, есть не фигуральность моей мысли, а самый настоящий факт порохового взрыва на фоне времени до изобретения пороха. И это напрямую связано с генетикой, соответствующим выводам из которой я тоже посвятил немало работ.
Человек за время своей эволюции накопил в себе генов, отвечающих за разные наследственные «дела», всего лишь в два с небольшим раза больше, чем обыкновенный «дождевой» червяк. У червяка, кстати, 11 тысяч генов. И если мы задумаемся, на фига же ему их столько при такой–то его примитивной жизни, то можно сделать вывод, что подавляющее их большинство «спит», никак себя не проявляя в потомствах, ибо червяки пока что не научились, например, летать и сочинять стихи. Потому, что им это было пока незачем, окружающая среда их это делать не заставляла, и естественный отбор не оставлял жить и оставлять в потомстве только червяков–поэтов. Но само многообразие спящих генов есть предпосылка, что сам черт червякам не страшен, для любого катаклизма проснутся требуемые гены, единичные мутанты с этими проснувшимися генами устоят в катаклизме и дадут такое же устойчивое потомство, например, летающих червяков, или жующих камни вместо вкусных, сгнивших корешков травы.
Вторично обращаю внимание, что у нас с вами всего в два раза больше генов, так что не очень о себе воображайте, «уникальные творцы природы». Жизнь ваша, куда как разнообразнее. Но не думаю, чтобы все ваши гены были в непосредственном действии. Подавляющая их часть тоже сидит в вас пока без дела и ждет своего часа. Поэтому не надо беспокоиться, что человечество вымрет как мамонты. Мамонты, как известно, вымерли только в Восточной Сибири, и я не сомневаюсь, что это произошло в катаклизме типа Тунгусского метеорита. Для нас это означает, что все мы на Земле помрем, если, например, внезапно потухнет Солнце.
Теперь о том, что без довольно крупного, катастрофического изменения окружающей среды действующие, активные гены действуют, а спящие – спят, им незачем так рано вставать. Вот, например, если эскимоса привезти на экватор, то самое главное, чтобы он там не сразу помер от жары, а дал потомство, притом достаточно намучившись от беспрерывного желания пить воду. Чтобы потомство его меньше хотело попусту пить. Через три–четыре поколения потомки эскимоса не только будут стойко переносить жару, но даже и кожа их почернеет как у африканцев. Но это тоже – быстрый катаклизм, так сказать, катаклизм радикальный. А мне нужен катаклизм медленный, неуклонный, такой как от постепенного накопления углекислоты в атмосфере от наших миллионов печек, сжигающих многие сотни миллионов тонн дров, угля, газа и нефти. Про Киотский протокол помните?
Быстрый взрывной катаклизм затрагивает только часть популяции, и обратимость популяции высока. Тягучий катаклизм, веками, обращает всю популяцию в новое, устойчивое состояние. Поэтому для обращения популяции в более новое, в ранее небывалое состояние, потребуются тоже – века. Именно поэтому чудь белоглазая устойчиво «не знала оружия». Кстати, все северные народы, живущие рассеянно, а равно кочевые народы в средней полосе (например, казахи) до сих пор отличаются миролюбивостью. О них тоже можно сказать, даже сегодня, что они «не знают оружия». Или вы что–либо знаете о войнах якутов или казахов? кроме того, что через них как сквозь сито то и дело накатывались волны гипотетических завоевателей, причем «гипотезы» эти не стоят выеденного яйца.
Пора переходить к северным кавказцам и чеченцам в особенности. Неимоверная скученность племен и народов, произошедшая на мой взгляд из–за очередного всемирного потопа и удобства спрятаться в горах от нежелательных пришельцев (подробности в других моих работах), заставляла их вечно конфликтовать между собой. Именно поэтому каждому мужчине, достигшему десяти лет от роду, вешали на пояс кинжал. Кинжал же, сам по себе, – вещь генетически мутационная. Он так и просит владельца «обагрить» его кровью. Не будь очередной мутации из–за этого «обагрить», северокавказских народов вообще бы не было ныне на свете, из–за так называемой кровной мести.
И тут начал действовать новый ген, сдерживающий руку с кинжалом. Я много раз замечал, что кавказца далеко не сразу можно вывести из равновесия, хотя и явно видно его недовольство словами или поступками, например, собеседника. Кавказец терпит и ждет, совершая над собой огромное усилие сдерживания, когда перед ним извинятся или прекратят его, например, обижать словами или действием. И если он не видит, не чувствует снижения напряжения, он мгновенно выхватывает кинжал и без разговоров и криков «ура» вонзает его в обидчика. И даже на примере гибели диспетчера «Скайгайт» от руки отца и мужа это видно. Мститель хотел, показав фотографии жены и детей их погубителю, вызвать его на понимание произошедшего с целью извинения или хотя бы сочувствия, но, встретив высокомерие, тут же изрезал диспетчера чуть ли не на куски. Другими словами, кавказец, всегда имея при себе оружие, генетически научился не применять его по–дурацки по первому, смутному движению души. И благодаря именно этому племена выжили. И ритуал унизительной просьбы прощения у родственников за вину убийства без всякого стороннего суда – это тоже действие того же гена предусмотрительности.