То, что ислам, христианство и даже буддизм произошли от одного и того же имени Исы Христа (Креста), только ислам от первого имени, а христианство – от второго, у меня рассмотрено в других работах. Там же рассмотрено, что по большинству проблем жизни людей как таковых, ислам и христианство практически не отличаются: все задано и предопределено, и об изменениях можно только просить бога, христианского или мусульманского, но ни в коем случае не своевольничать.
Разумеется, ревнители той и другой религии найдут десятки различий, каковые кажутся им значительными, но на самом деле не стоят выеденного яйца для повседневной жизни людей. Например, крест или полумесяц как эмблемы, но всего лишь триста – четыреста лет назад оба этих символа прекрасно уживались вместе, например, в русских храмах в качестве православного восьмиконечного креста. Таких мелочей, не влияющих на жизнь людей непосредственно и часто, можно набрать предостаточно, их правомочность с пеной у рта будут доказывать священники–нахлебники с той и другой стороны, но суть останется – различия эти несущественны. Примерно как беленький или синенький трамвайный билетик для пассажира, он все равно его безжалостно выбросит не позднее выхода из трамвая. И никогда о нем не вспомнит.
При описанной обстановке межконфессиональных взаимоотношений невозможно объяснить не только жесткую границу между ними, но и понять, чем же все–таки они отличаются друг от друга, и почему граница прошла именно по указанной параллели, а не по какой–нибудь иной, и даже по меридиану.
Есть все–таки одно кардинальное отличие ислама и христианства, которому как–то не придается большого значения, хотя и упоминают о нем часто, не делая, однако из этого никаких выводов. Различие это – в отношении к женщине. Между тем, именно на этом основана и граница между исламом и христианством, и положение ее именно по параллели, а не по меридиану, либо еще как–нибудь, сикось–накось. Я в своих работах еще не рассматривал эту проблему, хотя и объяснял уже неоднократно источник этого феномена. Поэтому не буду экономить бумагу.
В своей книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» и в последующих работах я доказал, во–первых, предпосылки для возникновения богинь–матерей и амазонок, крепкой дружной семьи и так далее. И у меня вышло, что богини–матери произошли потому, что мужская часть населения, особенно в теплых южных краях перестала в отличие от большинства животных заботиться о беременных и кормящих женщинах. И случился их длительный и массовый «падешь», если так можно выразиться даже и о первобытном человеке.
Но, например, в первобытной Австралии этого не случилось, и там образовалась геронтократия на фоне брачных пар по любви, каковую даже пришлось узаконить.
Глубоко на севере, где снег лежит полгода и более, при пренебрежительном отношении мужчин к нуждам беременных и многодетных матерей народ бы вообще вымер, все до единого, поэтому и здесь создалась крепкая и дружная семья.
В средней полосе, такой как Россия, где зимой бывает снег, а мужчины ленивы от природы (подробности в других работах), женщины образовали чисто женские сообщества–деревни, а мужчины болтались по тайге небольшими группами (см. работы о Бабе–Яге), являясь только на совокупление в самый жаркий день лета, в Иван–Купалу. Семьи здесь были созданы принудительной уже при первичном христианстве – несторианстве. И до сих пор мужчина то и дело стремится убежать от семьи и от детей, называя их чисто русским словом «обузой», суживающей его древние «права». И до сих пор в среднерусской семье именно женщина – глава семьи, ибо она держит в руках семейный бюджет, выдавая мужу ежедневно «на обед» энную сумму денег. Когда все такого рода сведения, например, как мужик–мусульманин вышивает крестиком и торгует на базаре, соберешь из всех моих предыдущих работ, выходящих за рамки настоящей статьи, окажется, что можно делать выводы о границе между исламом и христианством в женском вопросе.
Они таковы в мусульманстве. Мужчина несет на себе весь груз по обеспечению семьи всем необходимым, женщина – только присматривает за детьми. При этом мужчина занимается и такими делами, которые на севере делают исключительно женщины, например, вышивают крестиком и пекут хлеба. Не говоря уже о полевых работах. Но жена – его собственность, такая же, как его дом или его лавка с зеленью. И он ее просто–напросто купил. И это не могло произойти иначе, чем от всеобщего недостатка женщин в предшествующие времена. И если мужчина богат, ничто не мешает ему купить сколько угодно жен, и расстаться с ними в любой момент, когда он пожелает этого, достаточно выйти в людное место и крикнуть: «С Фатимой развожусь!» Предел для простого народа в объеме четырех жен – это всего лишь упорядочение, чтоб всем хватило, и прирост народонаселения обеспечивался, не касающееся правителей, у них – гаремы.
Главное при этом, что у торгового племени, имеющего своим истоком юг Аравии, тоже вначале был матриархат, возникший из недостатка женщин, и переход к патриархату произошел именно оттого, что мужчина на основе прибыльной торговли стал содержать семью и этим возгордился. А за прошлые обиды матриархата пожелал сделать женщину рабыней, фактически убрав ее из социума и заперев в доме. Без такого резкого изменения статуса мужчины и женщины невозможно было перейти от матриархата к патриархату.