§ 21. Особый тип гипотезы возникает, когда сам исследуемый предикат, к которому должен быть подыскан субъект, представляет явление, выступающее в нашем опыте в несколько изменённом виде. Такое видоизменение может иметь место там, где субъект предиката состоит из двух частей: из одной, представляющей причину, известную нам в её действии, и из другой — неизвестной. В таких случаях предикат, соответствующий целому субъекту, может оказаться не просто мыслью о сумме двух действий: одного, обусловленного известной нам частью причины, и другого, относящегося к неизвестной её части. Явление, представленное предикатом, может оказаться изменившимся сравнительно с суммой того действия обеих частей его причины, которое эти части оказывают каждая в отдельности.
При указанных условиях задача гипотезы состоит уже не в том, чтобы подыскать субъект к имеющемуся сложному предикату. Вопрос состоит в том, чтобы отыскать часть причины, но часть такую, действие которой, соединившись с действием другой, известной нам части этой же причины, могло бы обусловить явление, изменённое сравнительно с явлением, представленным предикатом, относящимся к известной части искомой причины.
Гипотезы этого типа чрезвычайно распространены всюду там, где наука встречается с некоторым изменением хорошо известных ей действий, вызываемых столь же хорошо известными ей причинами. Так, наблюдаемые формы кометных хвостов, а следовательно, и направления, по которым располагаются в пространстве светящиеся частицы газов, составляющих хвосты комет, не могут быть объяснены действием одного лишь закона всемирного тяготения и законов движения планет. Для объяснения наблюдаемых типов кометных хвостов астрофизикам приходится вводить в свои гипотезы кроме действия всех этих причин также и действие открытых Лебедевым явлений давления света.
Аналогия
§ 22. Мы рассмотрели гипотетические умозаключения, или гипотезы. Мы убедились, что, с логической точки зрения, все они основаны на сравнении предикатов двух суждений. Самый вывод в них состоит в том, что, убедившись в тождестве предикатов обоих суждений, мы переносим объект из одного суждения в другое.
При этом, однако, осталось не вполне выясненным, каким образом может возникать мысль о том, что искомым, но доселе неизвестным субъектом исследуемого суждения всего вероятнее является уже известный субъект суждения с предикатом, тождественным исследуемому. И действительно, одно лишь тождество сопоставляемых предикатов, само по себе взятое, не даёт достаточного основания для переноса: при тождественности предикатов субъекты суждений могут быть и не тождественными.
Поэтому возникновению гипотезы, осуществляющей перенос субъекта из одного суждения в другое суждение с тем же самым предикатом, часто предшествует особая догадка, состоящая в отождествлении по крайней мере частичном, субъектов двух суждений, имеющих тождественные предикаты. Догадка эта образует так называемый вывод по аналогии.
Рассмотрим пример такого вывода. Представим себе следующий случай. На вопрос учителя: «Где — на первом или втором слоге — должно стоять ударение в слове «мышление?» — ученик ответил: «На втором». Когда же учитель спросил: «Почему ты так думаешь?» — ученик пояснил свой ответ следующим рассуждением:
«Слово «мышление», — сказал ученик, — сходно со словом «крушение». Оба эти слова — отглагольные существительные, оба производятся от глаголов на «ить»: «мыслить», «крушить». Так как в слове «крушение» ударение стоит на втором слоге, то и в слове «мышление», которое сходно со словом «крушение» по способу словообразования, ударение должно стоять также на втором слоге».