Но часто противоречия бывают менее явными, менее отчетливыми, так что установить противоречивость двух мыслей бывает не так легко. Но если противоречие мыслей всё же имеется, обе мысли не могут быть истинными, одна из них обязательно ложна.
Приведем такой пример. В своей речи на пленарном заседании Парижской мирной конференции 9 октября 1946 года тов. Молотов говорил следующее о решении Комиссии по Италии по вопросу о Триесте: «В решениях комиссии одобрены предложения Совета министров о том, чтобы законодательная и исполнительная власть в Триесте была установлена на демократических началах. Но на деле в этом решении комиссии проведены такие ограничения как законодательной, так и исполнительной власти, избранной населением, и предоставлены такие широкие полномочия по установлению общественного порядка и безопасности в Триесте губернатору, назначаемому Советом безопасности, что от демократических начал в управлении Триеста почти ничего не остается». Перечисляя полномочия губернатора и указав на то, что в Триесте остаются оккупационные иностранные войска, тов. Молотов делает вывод: «Всё это никак не вяжется с решением Совета министров иностранных дел о статуте Триеста и вообще не вяжется с демократическим миром»[18].
В практике империалистических государств в области международных отношений часто признается вполне возможным утверждать одно, затем утверждать нечто противоположное, не усматривая в этом ничего недопустимого и не признавая ни одной из противоречащих точек зрения ошибочной. Так, бывали случаи, что представители США и Англии на одном заседании принимали какое-либо предложение, голосовали за него, а на другом заседании высказывались и голосовали против него, довольно бесцеремонно давая понять, что они правы и там и здесь[19].
Закон тождества, о котором мы говорили выше, выражает определенность каждого отдельного предмета мысли, выделяемого из совокупности всех других предметов. Закон противоречия выражает раздельность предметов нашей мысли, отличие их друг от друга, разобщенность их в нашем мышлении. Для того чтобы предметы можно было изучать, рассматривать, познавать, их необходимо отличать друг от друга, не смешивать один предмет с другим, не приписывать одному предмету свойств, которые принадлежат не ему, а другому предмету.
Закон противоречия не отрицает тех реальных противоречий, которые имеются в явлениях действительности и в борьбе которых протекает их развитие. Но закон противоречия не допускает противоречивых мыслей о предметах и явлениях действительности, он исключает совмещение противоречивых высказываний, не допускает признания истинными мыслей, которые об одном и том же, в одно и то же время и в одном и том же смысле что-либо и утверждают и отрицают. Такие противоречия в мышлении недопустимы, они препятствуют правильному познанию действительности. В статье «О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме»» Ленин писал: ««Логической противоречивости», — при условии, конечно, правильного логического мышления — не должно быть ни в экономическом, ни в политическом анализе»[20].
Товарищ Сталин по поводу статей одного автора (Галерки) о Плеханове писал: «Основная мысль статей Галерки та, что Плеханов раньше говорил одно, теперь говорит другое, он-де противоречит самому себе. Экая важность! Как будто это — новость! Он не первый раз противоречит себе самому. И этим он, быть может, даже гордится, считая себя за живое воплощение «диалектического процесса». Само собой, что непоследовательность— пятно на политической физиономии «руководителя», и оно (пятно), несомненно, должно быть отмечено»[21]. Далее товарищ Сталин указывал, что главное, что заслуживает внимания, — это порочность теоретической позиции Плеханова, несостоятельность его возражений Ленину. Но для нас здесь интересно отметить ту резкую оценку, которую товарищ Сталин даёт противоречивости утверждений Плеханова, и очень отчетливое указание, что противоречивость, непоследовательность мыслей не имеет ничего общего с противоречивостью диалектического процесса развития объективной действительности. В другом случае, говоря о критике меньшевиками книги Ленина «Что делать?», товарищ Сталин писал: «Правда, еще вчера они защищали ту самую мысль из книги Ленина, на которую ополчились сегодня, но что поделаешь: оппортунист потому и называется оппортунистом, что принципиальность у него не в почёте»[22].