Пол молча переводил взгляд с нее на брата и обратно. Зачем они мучают его? Почему возвращение домой стало таким кошмаром?
— Я не позволю вам так обращаться со мной, — резко бросил Пол и направился к выходу, прошел мимо неподвижного робота и сильно хлопнул дверью.
На крыльце он остановился и с горечью посмотрел на тихую провинциальную улицу, думая о том, почему они так поступили с ним.
Трудно бороться с собственной матерью, гораздо труднее, чем с целым миром, наполненным зелеными денебианами.
— Если бы я знал, что так будет, Пол...
— Брось, Джим.
— Я не знал...
— Я сказал, проехали, Джим. — Пол холодно посмотрел на брата. — Я знаю, зачем ты это сделал, — через секунду добавил он. — Ты хочешь, чтобы я остался здесь, тогда ты сможешь уехать, верно? Ты боишься оставить мать наедине с сыновьями-роботами, а потому хочешь, чтобы я занял твое место. Нет, это не пройдет. Ты сам выбрал свою судьбу и теперь должен жить своей жизнью.
— Да ничего подобного! — воскликнул Джим. — Ты ничего не понимаешь. Я не хочу уезжать из дома. Я не могу уехать. Я связан здесь по рукам и ногам. Я прожил здесь всю свою жизнь. Этот дом врос в меня. Мне уже тридцать пять, Пол. Я иду по своей колее и не могу свернуть в сторону. Я не могу тебе выразить, как этот дом значит для меня, со всем что в нем. Мать, мебель, книги, даже робот... Я не могу объяснить это так, чтобы ты понял.
— Ну и не надо, Джим, — успокаиваясь, сказал Пол. — Лучше пойдем, поедим.
Миссис Робинсон приготовила щедрый завтрак, все блюда, которые, как она помнила, любил Пол, но ели они в каменной тишине. Пол не сводил глаз с тарелки, а мать накладывала ему еду, не говоря ни слова. Когда они поели, Пол собрал тарелки и положил их в мойку, затем снова сел за стол.
Потом резко встал и ушел в свою старую комнату. Он расхаживал по ней, снова знакомясь с вещами, которые любил много лет назад, прокрутил одну из любимых записей, сидя на своем любимом стуле. Затем спустился вниз.
Мать занималась уборкой, а Джим молча стоял в углу.
— Почему у вас нет электронного полотера? — спросил Пол.
— Надо же мне что-то делать, чтобы не скучать, — буркнула мать, продолжая вытирать пыль. — Во сколько приедет твой напарник?
— Феннер? Не знаю. Он уехал в Вилмет навестить семью и, вероятно, скоро появится здесь. Старт завтра в восемь утра, но все должны быть на борту корабля к двадцати двум часам.
— Это значит, тебе нужно уйти примерно в половину восьмого вечера, чтобы вовремя добраться до космодрома, — сказала мать.
Какое-то время она продолжала уборку, затем, посчитав дело сделанным, убрала тряпку для пыли.
— Моя комната выглядит просто замечательно, — сказал Пол. — Так же, как и всегда.
— Я так и думала, что тебе понравится, — сказала мать. — Поспал хорошо?
— Чудесно. Нет ничего лучше, чем выспаться дома после шести лет жесткой койки на звездолете.
— Да, — эхом отозвалась мать. — Нет ничего лучше.
Они помолчали. Когда тишина стала почти непереносимой, ее разорвал дверной звонок. Пол открыл дверь, и в дом ворвался Джек Феннер.
Это был невысокий, но жилистый человек, с широкой улыбкой, космическим загаром на лице и острым носом. На нем была небрежно сидящая форма Космических Ветеранов.
— Должно быть, вы миссис Робинсон, — сказал он. — Стрелок много рассказывал о вас.
— Стрелок?
— А он вам не сказал. Мы дали ему эту кличку после заварушки на Денебе.
— Он почти ничего не рассказывал нам о Денебе, — сказал Джим.
Феннер взглянул на него.
— О, привет. А ты, должно быть, Джим, брат Стрелка. Это ведь именно ты научил его пользоваться оружием?
— Так оно и было, — с гордостью воскликнул Джим, а Пол нахмурился.
— Так вы хотите сказать, что он ничего не рассказывал вам о Денебе? — удивленно спросил Феннер. — Первый человек у нас на корабле, получивший Космический Крест, и он ни чего вам не рассказал? Два ведь когда денебиане напали на нас, он удерживал их в одиночку с двумя пистолетами, а потом, когда кончились патроны, использовал пистолеты в качестве дубинок, пока мы не подоспели ему на помощь.
— Ты не говорил мне об этом, Пол, — обвиняющим тоном сказала миссис Робинсон.
— Простите, я не хотел вас обидеть, — поспешно сказал Феннер. — Так вы не знали, что ваш сын — герой? Черт, Стрелок, на корабле ты не был таким застенчивым. Всякий раз, когда мы...
— Джек, — резко оборвал его Пол.
— Но ты же сам разнес эту историю по всему космосу, — недоуменно посмотрел на него Феннер. — И ты никогда не снимал медаль. Думаю, ты и в душе мылся с ней — так ты гордился этой наградой.