– Вы с ума сошли?!! – истерично закричала откуда-то с боку женщина с кавказским акцентом. – Не трогайте его! Он не из этих! Он сам от них сбежал!
Ее тут же поддержали, меня отпустили и бережно положили в тень под деревом. Кто-то укрыл курткой, зачем-то начали совать деньги, подле оставили бутылку воды.
– Скажи, брат, где остальные?
Я махнул рукой вдоль дороги с желтой линией.
– Туда. В конце будет здание с входом под землю.
Толпа взревела и понеслась вглубь территории диспансера. Скоро я остался один, ошалевший. И снова с благодарностью вспомнил предречение моего спасителя с топором. Потрогал лысую голову, на которой все еще была разметка маркером. Она-то меня и уберегла от расправы.
Я в один присест опорожнил бутылку, а потом закутался в чужую куртку и побрел к Трехсосенке. На въезде в деревню миновал с сотню брошенных автомобилей, некоторые стояли с распахнутыми дверями. Видимо, на этих машинах приехали разъяренные люди, здесь они сбились в толпу и пошли штурмовать «санаторий». Там же зияли выбитыми окнами здание колхозного правления и несколько жилых домов, павшие первыми жертвами людского гнева. Чуть в отдалении колесами вверх валялось несколько разбитых патрульных машин. Сами полицейские, невредимые, группкой стояли в тени тополей и напряженно смотрели на меня. Мне не понравился ни их интерес к моей персоне, не их тяжелый взгляд. При этом ни один не шелохнулся, не попытался меня задержать или что-то спросить. От греха подальше я решил резко взять в сторону и по обсаженной старыми тополями дороге двинулся к трассе. Совсем недавно мы с Алей по ней медленно ехали в «санаторий», лавируя между ямами, и уже тогда путь мне показался долгим, а уж пешком он виделся бесконечным.
Непроизвольно оглянувшись на полицейских, я заметил, как от них отделился один и пошел следом. Когда он махнул рукой, то ли приветствуя меня, то ли предостерегая, я ускорил шаг. Попытка сбежать наверняка выглядела нелепо, учитывая мое состояние, но я это делал на подсознательном уровне. Скоро преследователь уже чуть ли не в затылок мне дышал.
– Далеко собрался? – окликнул он и схватил меня за локоть. Рефлекторно и безуспешно попытавшись вырваться, я тем не менее замер, ошарашенный, а затем обернулся на знакомый голос. Это был Сашка, полковник контрразведки Александр Михайлович Лонидов. Живой и невредимый. Оказалось, что я крайне опрометчиво определил его в обитатели совсем иных миров, вместе со всеми прочими, кто так или иначе вляпался в КУБ. Не менее удивительным для меня открытием был и его внешний вид. Если я напоминал ходячий труп, то Сашка выглядел так, будто мы с ним только вчера расстались на той ростовской улице. Мой бывший лучший друг и предатель по совместительству излучал жизнерадостность, улыбался от уха до уха, на нем был все тот же идеальный костюм, который изящной изюминкой дополняли все те же сверкающие начищенные туфли.
– Ты? – ахнул я. – Вот уж кого не думал увидеть здесь. Да и вообще увидеть.
– Взаимно!
Он явно собирался привычно хлопнуть меня по плечу, но вовремя одумался. От такого удара я мог и ласты склеить.
– Ну и видок! Я тебя только по походке узнал.
– Ага, – буркнул я, – кроме походки ничего и не осталось.
Сашка перестал скалиться.
– Ты там был?
Я кивнул.
– Без шуток?
– Какие уж тут шутки…
Я отошел к дереву и, привалившись спиной к стволу, буквально сполз на землю.
– Я тебя потерял после Брюховецкой, – сказал он. – А потом увидел запись из той забегаловки, где похитили Лавренюка и прямо отлегло от сердца! Хотя, делов ты, конечно, наворотил, нам еще долго расхлебывать.
– Не надо было допускать, чтобы КУБ расцвел буйным цветом, и расхлебывать бы ничего не пришлось. Тоже мне, госбезопасность, – сказал я, однако именно к Сашке у меня претензий не было. Я решил сменить тему. – Если вы меня вели, то мог хотя бы маякнуть.
– Не, не мог. Тогда вся конспирация накрылась бы медным тазом. Ты был идеальной наживкой.
– Ага, был. Пока вы меня не потеряли. Хреновый получился живец.