Артакс убрал с лица растрепанные волосы и огляделся. В сумеречном свете орудийной башни на полу сидела потерянная кучка наводчиков, воинов и работников облачного корабля. Желтоватый свет фонаря сочился сквозь почерневшие от копоти роговые пластины. Воняло потом и кровью. У подножия лестницы, ведущей наверх, к орудию, сидел бледный воин в белой тунике хранителя неба. Из рваной раны торчала раздробленная большая берцовая кость. Никто не обращал на него внимания. Даже раненый казался совершенно безучастным. Все мужчины оставили надежду. Они казались Артаксу похожими на приговоренных к смерти, ждавших, когда их поведут под топор палача.
Свет молнии, словно кинжалами, прорезал узкие щели в дереве орудийной башни. За ними мгновенно последовал раскат грома. Должно быть, молния едва-едва не угодила прямо в них, подумал Артакс, чувствуя, что немного оглох. Он осознавал, что величайшую опасность для облачных кораблей представлял огонь. Если ударит молния… Лучше не думать об этом! Тогда можно сразу присоединиться к этой кучке отчаявшихся.
— Снимай ремень, — приказал он бородачу и указал на мужчину с открытой раной. — И перевяжи ногу своему товарищу. Быстро!
Мужчины наконец-то зашевелились. Испещренный оспинами стрелок в зеленой тунике принес обломок древка копья.
— С помощью этого мы сможем туже затянуть твой ремень, и тогда… — Его слова потонули в шуме порыва ветра, от которого задрожала башня. На один удар сердца молния снова залила ослепительным светом душную комнату. И вот, в ярком свете молнии, Артакс обнаружил за лестницей моток каната. Он решительно взялся за конец и обвязал его вокруг бедер. Снаружи еще оставались Джуба и его лейб-гвардейцы. Он должен помочь им, и неважно, насколько велика опасность в бушующей буре.
— Держите эту проклятую дверь открытой! — резко приказал он.
— Но, господин, — запротестовал работник корабля, возившийся с раненым. — В небе борются духи бури Нангога. В этот час смертные должны униженно покориться судьбе.
— Думаешь, Львиноголовый всегда будет защищать тебя? Неужели ты уже вдоволь испытал радости гарема? Хочешь быть героем? Просто выйди туда. Там, снаружи, тебя ждет смерть.
Аарон умолк, и Артакс проглотил гнев. От него не укрылась едкая ирония. Охотнее всего он бросился бы наружу, но, если Аарон так прямо советует это ему, нужно быть начеку. И, словно прочтя его мысли, Аарон поднажал.
— Мы останемся здесь. Если ты хочешь быть другим, иди наружу. Мы победили, что бы ты ни сделал. Останешься здесь — предашь свои идеалы. Выйдешь наружу — умрешь, и другой подарит нам свое тело. На этот раз это наверняка не будет крестьянин, это будет благородный, знающий цену правления.
Иди же. Ты благороден и добр. Мы с радостью посмотрим, как ты потерпишь поражение.
Все в комнате смотрели на него, и Артакс пожалел, что не может вырвать этот голос из своей головы, как отрывают от тела пиявку. За каждым словом мучителя стояли ложь и обман. Поддаваться ли на него? Нет, есть лишь одно верное решение. Он должен слушать голос своего сердца. Возможно, подумал он, это даже будет способом однажды окончательно победить голос. Создать нового Аарона, который не будет просто трусливо болтать, а будет вместо этого действовать. Крестьянин в облике правителя, с данной ему силой, возможно, сумеет однажды изменить свою империю к лучшему.
— Ты прав, работник небесного корабля. Смертным не пристало бросать вызов духам облаков, — ответил он твердым голосом, тем не менее едва заглушавшим грохот ветра. — А мне не пристало оставаться. Все вы последовали моей воле, придя в Нангог. Поэтому я не стану бездействовать и наблюдать, как дух бури забирает у меня людей. Ибо я Аарон, бессмертный.
Корабельщик испуганно поглядел на него. Остальные рухнули на колени. До сих пор они не узнавали его, ибо без роскошного шлема-маски и величественных доспехов он выглядел как обычный палубный офицер.
— Держите крепко веревку и втяните меня обратно, когда я подам знак! — И с этими словами он отодвинул засов и распахнул дверь. Несмотря на то что изнутри казалось, будто снаружи на нее навалился буйвол, открыть ее с этой стороны оказалось легче.
Ветер был настолько колючим, что Артаксу пришлось опустить голову, чтобы получить возможность дышать. Из мужчин, которые поспешили на нос, чтобы забрать его, которые защищали его щитами от града, остался только Джуба. Остальных ветер унес, словно пожухлую листву. Военачальник по-прежнему держался за один из натянутых над палубой канатов. Грубая пенька порезала ему ладони, и след темных пятен свидетельствовал о том, как ветер дюйм за дюймом тащил его к пропасти. Канат, с помощью которого боролся с бурей Артакс, исчез; порванные канаты бились о палубу, подобно огромным плетям.
Джуба поглядел на него и покачал головой, но Артакс был исполнен решимости не дать отговорить себя от задуманного. Он опустился на колени, чтобы представлять собой меньшую мишень для нападения бури, и пополз навстречу военачальнику. Было очевидно, что силы у того на исходе. Мышцы на его руках дрожали, словно под кожу ему забрались утри.
Рядом с Артаксом о палубу с треском раскололась градина. Даже ее обломки были величиной с боб. Если такая льдинка… Не думать об этом. Небо плевалось одинокими градинками. Теперь они стучали по палубе, словно литавры. Эти звуки напоминали медленный такт похоронного марша, сопровождаемый ужасающими завываниями бури в такелаже.
Артакс резко остановился и тут же оглянулся, чтобы посмотреть на орудийную башню. Канат был туго натянут. Они что, пытаются втащить его обратно?
Бородатый работник корабля помахал ему рукой, а затем ударил тыльной стороной руки по ладони. Артакс не понял. Дверь орудийной башни теперь была распахнута настежь, буря прижала ее к стене.
— Еще каната! — крикнул он бородачу. Ветер сорвал слова с его губ, но, похоже, работник корабля понял его. В полутьме башни что-то зашевелилось. Наконец канат немного подался, и Артакс прополз еще немного вперед. Обломок льда разбился о палубу в нескольких дюймах от его левой руки. Брызги полетели ему в лицо. Он заморгал. Джуба долго не продержится. Артакс потянулся вперед, но шансов не было. От товарища его по-прежнему отделял почти целый шаг. Канат снова застрял, Артакс еще раз обернулся. Те, в башне, взяли тяжелый деревянный рычаг, с помощью которого заряжали орудия, и заклинили дверь. Больше ни пяди каната не вытянуть. Это конец!
Артакс в отчаянии поглядел на Джубу. Еще один шаг, и все получилось бы. Он не может этого допустить! Плавным движением он потянулся к узлу на бедре. Пальцы онемели от холода. Ему с трудом удалось развязать канат и обвязать его вокруг запястья. Этого должно хватить.
Порывистый ветер, казалось, затаил дыхание, смолк рев бури. Артакс потянулся. Наконец-то! Ему удалось схватить руку Джубы. Он подтянул полководца к себе. Смеясь и плача, они обнялись.
Над ними пронесся порыв ветра, и корабль поднялся вертикально вверх.
Градина ударила Артакса по руке с силой булавы. Его пальцы рефлекторно разжались. В панике он попытался снова сжать руку, но она словно онемела и перестала подчиняться его воле. И, словно в насмешку, на его руке мучительно медленно начал развязываться канат — на той проклятой руке, которая перестала ему повиноваться.
— Вот такое вот чувство, когда внезапно перестаешь быть хозяином собственного тела.
Но Артакс решил не обращать внимания. Канат упал на палубу, начал извиваться на ветру. А Джуба еще не заметил того, что произошло. Новый порыв ветра прижал их к палубе. Теперь большой корабль лишь слегка кренился на левый борт, словно швартовка, крепившая его к собирателю облаков, немного съехала в сторону. Угол наклона составлял лишь несколько градусов, но этого было достаточно, чтобы они оба поехали по скользкой древесине. Проклятье! Чувствительность все еще не вернулась к руке Артакса. Он беспомощно скользил по палубе. Орудийная башня исчезла в дымке, мир вокруг них съежился до пяти шагов, ограниченный завесой облаков.