— Ненавижу вас.
— Я тоже тебя ненавижу, — отвечает Гарретт.
— Ненавижу тебя еще больше, — добавляю я, и она фыркает, но прижимается ближе, и они оба затихают, погружаясь в дремоту. Кто бы мог подумать, что именно здесь мы окажемся? Я думал, что наша жизнь была идеальной, пока не появилась Рокси и не показала мне, насколько пустой и бессмысленной была наша жизнь до нее.
Нет, я не могу представить ее по-другому без Рокси в центре. Может быть, это странно, и другие никогда этого не поймут, но мы никогда не следовали правилам. Мы создаем свои собственные правила, а Рокси? Рокси ― наша.
Навсегда.
~
РАЙДЕР
Пока мои братья и девушка отдыхают, я все организую. Я занимаюсь организацией похорон и возмещаю расходы их семьям, чтобы они никогда не волновались. Я связываюсь с уборщиками и полицией. Выпускаю заявление, в котором выражаю сожаление по поводу трагической бойни, произошедшей в нашем городе. Я играю роль хорошего руководителя.
И бизнесмена.
Затем я снимаю костюм и спускаюсь в подвал к Ди. Он держит третьего и последнего члена Триады, закованного в цепи. Он уже был занят тем, чтобы начать пытать этого человека, конечно, пока я не вошел.
— Как ужасно, должно быть, чувствовать себя, зная, что вся твоя семья мертва, — вздыхаю, входя в комнату, и усмехаюсь, встретившись с его испуганными, сердитыми глазами. — Не волнуйся, скоро ты присоединишься к ним.
— Вы гребаные змеи, — выплевывает он, его акцент слышится сильнее, чем обычно.
— Чертовски верно.
Я ухмыляюсь, снимая рубашку и делая шаг к нему. Дизель смеется.
— О, теперь у тебя неприятности, — насмехается он, обходя его по кругу, когда я делаю шаг навстречу мужчине. — Тебе не следовало приходить за моей семьей, тебе следовало бы свернуть с намеченного пути и согласиться на сделку. Ты дурак.
— Я думал, это будет легко, — шепчет он, побежденный, — этому человеку больше не для чего жить. Я забрал все, что он любит.
— Ты думал неправильно. Никогда не загоняй Гадюку в угол, мы от этого всегда бьем сильнее, — говорю я ему, беря отвертку и поднося ее к свету. — Мне следует сделать из тебя пример. Твои братья, боюсь, все избавились от тебя, но ты все еще у меня.
Он сглатывает и откидывает голову назад, у него уставший взгляд, возраст дает о себе знать.
— Вы никогда не собирались дать нам победить, не так ли?
Я ухмыляюсь.
— Нет, никогда.
Он кивает.
— Ты убьешь наши семьи?
— Может быть.
Я пожимаю плечами. Я не говорю ему, что уже депортировал их и устроил там, где они хотели, с новыми документами и деньгами, чтобы они могли прожить свою жизнь так, как того желают. Я не убиваю невинных, если в этом нет необходимости. Они не знали, и их кровные узы разорваны. Я чувствую себя вознагражденным, и угроза исчезла, так что они в безопасности от нас. Если только они не нападут на нас снова. Их предупредили, чтобы они никогда не произносили наших имен и не ступали ногой в эту страну.
У меня такое чувство, что мы больше никогда их не увидим и не услышим о них.
— Приступим, не так ли? — спрашиваю я, и он кивает, его дух сломлен, его честь попрана. Он потерпел неудачу ― Триада проиграла, а мы победили. Теперь пришло время показать всем, что бывает с предателями, чтобы они дважды подумали, прежде чем идти против нас.
Никто больше не причинит вреда моей семье, я позабочусь об этом. Пролейте кровь сейчас, чтобы сберечь ее потом. Особенно теперь, когда Роксана здесь, мои защитные инстинкты работают на полную, как никогда. Защищать ее будет сложнее, потому что она непредсказуема и дика, но когда я увидел ее сегодня вечером... когда она действительно стала одной из нас, это было великолепно.
Поэзия в движении.
Сегодня она была не просто Гадюкой, она была Вайпер.
Она была нашей.
А мы защищаем то, что принадлежит нам. Всегда.
Я начинаю с его ног, продвигаясь вверх по телу. Дизель должен быть на подхвате. Мы ломаем ему лодыжки, пальцы ног, коленные чашечки, ребра, пальцы и нос. Затем сдираем с него кожу живьем, что сложнее, чем кажется. Номера Первого мы отрезаем от остальных, чтобы сохранить в качестве демонстрации силы, и когда мы заканчиваем, мы оба покрыты кровью, а он мертв.
Все кончено, моя семья в безопасности... пока.
Нам еще нужно решить несколько других вопросов, но они могут подождать... по крайней мере, несколько дней. В кои-то веки я возьму отпуск, чтобы провести время с моими братьями и моей любовью. Я собираюсь расслабиться и насладиться их обществом, чего я не делал уже много лет.
Мы будем восстанавливаться. Вместе.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
РОКСИ
Смыть кровь сложнее, чем кажется. Я проснулась через несколько часов, горячая, липкая и слишком зудящая от крови в тех местах, где ее не должно быть, несмотря на то, как сильно Дизель пытался ее смыть, не говоря уже о том, что мои волосы теперь рыжие, а не серебристые. Поэтому, оставив Гарретта и Кензо обниматься, я отправилась в свою старую спальню, чтобы принять душ. На мне только лифчик и трусики, поэтому я сбрасываю их на пол, зная, что больше никогда их не надену, и иду в ванную.
Странно, что все началось в этой комнате. Когда я проснулась здесь, я думала, что это будет конец моей жизни, что здесь я наконец умру. А теперь? Это мой дом, и я никогда не чувствовала себя более живой и любимой, даже когда было больно или страшно.
Странно, как все оборачивается.
Включив воду, я подхожу к брызгам, дрожа от холода и ожидая, пока вода нагреется. Я закрываю глаза, все еще уставшая, но и слишком взбудораженная, чтобы заснуть. Мои сны преследуют меня из-за того, что я не успела вовремя добраться до Гарретта, и я вижу фрагменты его смерти от ножевых ранений, пока я кричу и пытаюсь добраться до него, отчего просыпалась снова и снова.
Я подскакиваю, когда сзади рука обхватывает мое горло. Когда до меня долетает запах огня и дыма, я с улыбкой расслабляюсь, когда пар начинает заполнять комнату.
— Привет, горячая штучка.
— Привет, Птичка, — бормочет он, лизнув мое ухо. — Я был занят, и теперь ты мне нужна.
Повернувшись в его объятиях, я вижу кровь, покрывающую его обнаженное тело. Я не спрашиваю, чья она, но есть что-то в голом Дизеле, покрытом кровью, что заставляет мою киску сжиматься. Его светлые волосы липкие и матовые от крови, его губы растянуты в дерзкой, безумной улыбке.
Может быть, дело в том, что я чуть не потеряла их. Может быть, дело в том, что мне нужно почувствовать себя живой, ощутить их в своих объятиях. Заменить эту кровь на моих руках их кожей и любовью. А может, я просто трахнутая на всю голову девка и постоянно хочу выбить им мозги. Но я бросаюсь на Ди, и он ловит меня со смехом, его руки ложатся на мою задницу и сжимают ее, пока он ведет нас назад, а я не упираюсь спиной в стену. Я задыхаюсь, когда дыхание вырывается из меня, мои ребра все еще очень чувствительны, когда он прижимается своими губами к моим.
Я чувствую привкус сигарет и крови на губах Ди и стону, ищу большего, пока наши языки переплетаются. Наши тела становятся скользкими от брызг, падающих на нас, которые на мгновение омывают нас от грехов.
Я даже не могу сказать ему, как много для меня значило то, что он ухаживал за мной прошлой ночью. Он был таким нежным и милым. Да, Дизель может быть сумасшедшим, он может быть одержимым и помешанным на крови, но он любящий. Он добрый и страстный, и когда ты принадлежишь ему, ты сливаешься с ним на всю оставшуюся жизнь.
Он стонет мне в рот, когда его пальцы проникают между нашими телами, скользят по моей влажной киске и погружаются внутрь меня быстрым, жестким толчком.
— Такая чертовски мокрая, Птичка, — бормочет он мне в губы.
— Всегда, — отвечаю я, потираясь о его руку. — Будешь трахать меня или дразнить?
Дизель рычит, наклоняясь, чтобы сильно укусить меня за шею, заставляя меня хныкать, даже когда я сжимаюсь вокруг его пальцев, боль и удовольствие прогоняют всю неуверенность, страх, злость и беспомощность последних двух дней.