На какое-то мгновение мне больно видеть это, но я отбрасываю эти воспоминания прочь, запечатывая их за стеной льда, пока пью свой чай. Я наблюдаю за Роксаной, мои глаза оценивающе блуждают по ней. Даже за всем этим макияжем и гневом она прекрасна. На самом деле это только подчеркивает ее красоту. Цвет ее волос – оттенок льда... цвет моей души. Ее глаза с темными кругами притягивают взгляд, а губы пухлые и красные, даже без помады и их сексуальная припухлость.
Она и вправду великолепна, естественная красота, которую легко разглядеть. Я встречался с моделями, принцессами и некоторыми из самых красивых женщин в мире, но Роксана? Она прекраснее их всех. Она обладает неподдельной красотой и грацией, к которым все они стремятся. У нее аппетитные изгибы, а не увеличенные хирургическим путем формы, как у многих. Скрестив ноги, я поправляю свой стояк, стараясь не обращать на него внимания. Я никогда не буду действовать по велению своего члена.
Она может быть красивой, и ее борьба, ее готовность не отступать сильно возбуждает, но она слишком дикая. Слишком непредсказуема, чтобы спать с ней. Мне нравятся мои покорные женщины, я люблю, когда они приходят и уходят, когда я приказываю. Никогда не смешиваю свою жизнь и секс, просто первобытное желание, пар, который мне нужно спустить.
Роксана не была бы такой, она бы боролась со мной всю дорогу. Она была бы незабываемой. У меня нет времени на то, чтобы отвлекаться, а она – огромное отвлечение. У меня есть город, которым нужно управлять, и братья, которых нужно защищать, и я не позволю женщине снова уничтожить нас.
Даже в такой красивой, трагической упаковке, как Роксана.
Она ловит мой взгляд и прищуривается, не боясь меня, хотя я держу ее жизнь в своих руках. Это почти заставляет меня улыбнуться... почти.
Я понимаю, почему Дизель так очарован ею и почему Кензо хочет ее. Мой телефон вибрирует, отвлекая меня от моих мыслей, и я проверяю его, чтобы увидеть, что это мой будильник. Я уже почти опаздываю.
Неслыханно.
Встав, я смотрю на остальных, которые кивают, зная, что делать.
— Пойдем.
Затем я смотрю на нее.
— Веди себя прилично, — приказываю я и вижу, как в ее глазах снова вспыхивает гнев, та же потребность перечить мне. Ее, конечно, веселит мое раздражение.
Я отворачиваюсь, оставляя Роксану с Кензо. У меня есть империя, которой нужно управлять, и пришло время напомнить нескольким неуправляемым бизнесменам, которые думают, что могут игнорировать сей факт. Пригладив волосы, я поправляю костюм и выхожу из квартиры, братья следуют за мной по пятам.
Роксана – не более чем помеха, от которой я скоро избавлюсь.
Честно говоря, я не знаю, что мы будем с ней делать. Мы восприняли ее как урок, предупреждение. Неизвестность дальнейшего развития ситуации раздражает меня, оставляя меня неспособным расслабиться достаточно, чтобы заснуть. Человек непредсказуем, я знаю это, но если вы знаете его слабости, как управлять им, где толкнуть, на какую точку нажать или куда ударить — как кулаками, так и информацией — вы можете заставить его делать то, что вы хотите.
Роксана не будет такой, это я могу сказать наверняка. Она не реагирует как нормальный человек, она дикая. Неконтролируемая. Мой персональный кошмар. Не то чтобы я позволю ей это увидеть. Нет, она придет в себя, или мы убьем ее.
И то и другое работает. А пока я буду игнорировать что есть мочи. У меня есть куда более важные дела, чем одна дрянная девчонка с южного района с гневом в глазах и болью в сердце.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
РОКСИ
Гарретт и Дизель уходят вместе с Райдером, следуя за ним по пятам, словно маленькие послушные домашние питомцы, только Дизель при этом не забывает послать мне воздушный поцелуй. Псих. Мне приходится остаться с Кензо, который, как я чувствую, наблюдает за мной боковым зрением.
— Если хочешь, можешь осмотреть квартиру.
— Что? Не собираешься снова запирать меня? — огрызаюсь я.
— Только если ты будешь хорошо себя вести. — Затем он наклоняется чуть ближе. — Так что веди себя хорошо.
Звонит телефон, Кензо берет трубку, встает из-за стола и выходит на улицу. Он говорит, прислонившись к балкону, и я наблюдаю за ним, гадая, не ловушка ли это. Кого это, блядь, волнует? Хотя я знаю, что это бессмысленно, я вскакиваю и пытаюсь открыть входную дверь. Но она заперта. Вздохнув, я оглядываю остальную часть квартиры, прежде чем решаю исследовать ее, как он предложил. Мне больше нечего делать, и я могу найти что-нибудь подходящее.
Сначала я поднимаюсь наверх, шлепая босыми ногами по стеклу. Наверху располагается что-то вроде библиотеки с меховым ковром посреди комнаты и огромными, от пола до потолка, антикварными книжными шкафами. На самом деле сама комната довольно впечатляющих размеров. Слева коридор и еще один справа. Я выбираю тот, что слева. Первая дверь заперта, но я слышу за ней гул компьютеров. Может быть, комната охраны?
Следующая дверь тоже заперта, но на этой есть сканер, поэтому я отступаю, зная, что они не хотят, чтобы кто-то добрался до того, что внутри. Следующая дверь не заперта, поэтому я проскальзываю внутрь и оглядываюсь.
Она вдвое больше моей комнаты, но такая же аккуратная. У правой стены стоит большая металлическая низкая кровать. Напротив меня снова окна от пола до потолка. Здесь нет ни телевизора, ни даже мебели. Просто письменный стол, на котором нет ничего, кроме ручки и блокнота, но ящики заперты — попыталась их открыть. На полу мягкий-премягкий ковер, в который мои ноги погружаются, когда я блуждаю по комнате.
Постельное белье такое ровное и идеальное, что я прыгаю на него, просто чтобы немного испортить. Шелковистый серый материал морщится подо мной, когда я перекатываюсь, прежде чем встать и улыбнуться своей работе.
Как и в моей комнате, там две двери, одна ведет в ванную и первыми признаками жизнедеятельности здесь с туалетными принадлежностями и наполовину заполненной корзиной. Другая дверь – это шкаф, который заполнен костюмами слева и блестящими туфлями позади с двумя парами кроссовок под ними. Трудно представить здесь Райдера. Справа что-то похожее на серые кроссовки и рубашки, пижамные штаны и боксеры. Я провожу рукой по идеально выглаженной и развешанной одежде, прежде чем мне в голову приходит злая мысль.
Это мелочь, но, честно говоря, они не ожидали, что я буду сидеть и ждать их, как верная псина, не так ли? У меня есть потребность подначить их, выяснить, на что они готовы. Я возвращаюсь в ванную, обыскиваю шкафы, пока не нахожу то, что ищу, затем, хихикая, возвращаюсь к его шкафу. Выбрав первый костюм, я вставляю ножницы в материал, разрезая и кромсая, пока он не остается истерзанным в клочья.
Я оставляю нетронутым только один костюм, ухмыляясь. Я смотрю на идеально сшитые костюмы за тысячи и тысячи фунтов, которые теперь лежат искромсанными в лоскуты. Гордясь проделанной работой, я оставляю ножницы и выхожу из его комнаты. А теперь, что я могу сделать с остальными?
Направляясь обратно мимо библиотеки, я иду по другому коридору к еще трем дверям. Я заглядываю в первые две. Первая – это, конечно, комната Дизеля, выкрашенная в черный цвет и с разбросанными повсюду кожаными штанами и куртками. Его кровать не застелена, в комнате беспорядок. На его столике лежат зажигалки и сигареты, и я хмурюсь, когда замечаю на его подушке трусики, подозрительно похожие на мои.
Покачав головой, я покидаю его комнату. Кто знает, что он там держит. Следующая – аккуратнее, чище, но более обжитая. На прикроватном столике лежит колода карт, значит, комната принадлежит Кензо. Не желая, чтобы меня застукали за вынюхиванием, я проскальзываю в последнюю комнату.