Рокси усмехается, беря меня за руку после того, как я снова надел рубашку и оружие.
— Готово. Давай-ка, малышка, покормим тебя, пока ты не разозлилась и не пристрелила кого-нибудь.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
РОКСИ
— Дорогуша?
Я оживляюсь и отрываюсь от контрактов и заявлений на работу в новых барах, за которые я отвечаю, чтобы увидеть в дверях Кензо. На нем пурпурная шелковая рубашка, волосы зачесаны назад, черный пиджак расстегнут, а кости перекатываются по костяшкам пальцев. Его губы изгибаются в усмешке, когда он наклоняется ближе.
— Хочешь прокатиться?
— Всегда.
Я улыбаюсь, перепрыгиваю через диван и впечатываю поцелуй в его губы.
— Позволь мне взять туфли, есть какой-нибудь дресс-код?
Я смотрю вниз на свободную рубашку, в которой я валяюсь.
— Одно из этих чертовски сексуальных платьев.
Он ухмыляется.
— Да? Идем в какое-нибудь хорошее место?
Я смеюсь.
— Нет, просто мне нравятся эти платья и легкий доступ к ним.
Кензо подмигивает, а я показываю ему знак V двумя пальцами, направляясь по коридору в свою комнату.
Я быстро переодеваюсь в темно-фиолетовое атласное платье на бретельках и туфли на каблуках, затем крашу губы и распускаю волосы. Когда я закончила, он ждал в гостиной, разговаривая по телефону, но, увидев меня, отложил его и присвистнул.
— На самом деле, давай не пойдем никуда. — Он начинает приближаться ко мне с голодным выражением лица, заставляя меня рассмеяться и оттолкнуть его.
— Позже, — обещаю я.
Он оказывается позади меня, целует мою шею.
— Позже ты обхватишь меня ногами и будешь кричать мое имя, — клянется он, прежде чем взять меня за руку и, игнорируя мой придыхательный стон, повести меня вниз в лифте. Когда мы приехали в гараж, я решила, что он за рулем, и направилась к его машине, но он вместо этого потянул меня к моей тачке.
— Ты поведешь, дорогая.
Он ухмыляется и бросает мне ключи.
Я пискнула и проскользнула внутрь. У меня было не так много времени, чтобы поездить на машине, которую они мне купили, и, признаться, мне хотелось прокатиться на ней и посмотреть, как быстро она может ехать. Я завожу двигатель, когда он садится, и он смеется.
— Едем в Чайнатаун.
Я киваю и выезжаю из гаража, вдавливая педаль, чтобы ехать как можно быстрее, смеясь, когда машина урчит и набирает скорость.
— Святое гребаное дерьмо, мне это нравится.
Когда я оглядываюсь, то замечаю, что Кензо наблюдает за мной с любящей улыбкой, поэтому я подмигиваю, беру его ладонь и кладу ее себе на бедро, когда переключаю передачу. Он хихикает и гладит мою голую кожу, пока я лавирую в пробках.
Обычно я беспокоилась бы о штрафе за превышение скорости, но, честно говоря, парни никогда его не получают. Я не спрашиваю как, но догадываюсь, что теперь это распространяется и на меня. Кензо указывает короткие пути и направления, когда мне это нужно, пока мы не останавливаемся за баром. Выскользнув из машины, я встречаю его у входа, где он берет меня за руку и ведет к черному ходу.
Кензо открывает ее без стука и ведет меня вниз по ступенькам к другой металлической двери. На этот раз ему приходится постучать, и раздвижная щель открывается, и глаз выглядывает наружу. Когда тот, что за дверью, видит нас, дверь быстро захлопывается и распахивается, открывая взору высокую, худую, красивую китаянку. Она кланяется Кензо и отступает назад, пропуская нас.
В комнате накурено и темно, кругом слабое освещение, что придает некий уют. Это одна большая комната, и выглядит она так, как я представляла себе казино... только с выходом через черный ход. Вокруг всех столов и у бара сидят мужчины в костюмах. Женщины здесь тоже есть, и я даже заметила одну в костюме, что заставило меня усмехнуться. Официанты проходят через толпу с подносами и разносят напитки.
Музыка и смех наполняют комнату, и это заставляет меня расслабить плечи. Мне здесь больше нравится, чем в доме богатого ублюдка, куда мы однажды наведывались. Здесь кажется, что мы можем быть кем угодно. На нас бросают несколько взглядов, но все выглядят уважительно и фактически оставляют нас наедине.
Кензо скользит рукой по моей спине к заднице и ведет меня через столы к кабинке в задней части, которая оцеплена золотой веревкой. Здесь темнее, и после того, как мы проскальзываем внутрь, мгновенно приносят напитки. Он кивает, осматривая толпу, берет стакан и делает глоток, пока я прислоняюсь к его боку.
— Это один из ваших? — наконец спрашиваю я, и Кензо поворачивается ко мне, его рука обхватывает мои плечи, а ноги скрещиваются, когда он смотрит на меня сверху вниз, где я лежу рядом с ним.
— Да, один из самых первых. Я приходил сюда играть в азартные игры, когда мы только начинали скупать город. Я удваивал наши деньги каждую ночь, и в конце концов заработал так много, что у владельца возникли подозрения, и он отвел меня в сторону. Он научил меня всему, что знал, как только понял, кто я такой. Думаю, он всегда знал, кем мы станем, и хотел уйти на пенсию. Он подарил мне это место.
Кензо пробегает глазами по нему.
— Это мое любимое, самое первое место, где я открыл свой талант.
— Азартные игры, — поддразниваю я.
— Стратегия, — пробормотал он, оглядываясь на меня. — Все дело в стратегии и умении читать людей, дорогая, так же, как я прочитал тебя в тот первый день и каждый день с тех пор.
Смеясь, я делаю глоток своего напитка и снова оглядываюсь вокруг. Я понимаю, это как бар «У Рокси». Это место, где ему комфортно и хорошо, где он нашел свое будущее. Но когда я оглядываюсь на Кензо, он смотрит на меня.
— Ты ― лучшая ставка, которую я когда-либо выигрывал, дорогая, — бормочет он, его пальцы касаются моего плеча. — И теперь это и твоя империя тоже.
— Да?
Я ухмыляюсь, наклоняясь.
— А если я решу, что мне не нравится, как на меня смотрят некоторые из твоих клиентов... смогу ли я их убить?
Кензо фыркнул.
— Дорогая, в этом городе ты можешь делать все, что захочешь, и тебе все сойдет с рук. Теперь все знают, кто ты, и никто, никто, блядь, ни копы, ни судьи, ни гангстеры, ни преступники, не посмеют тебя допрашивать. Ты наша девочка, это дает тебе определенные привилегии.
— Какого рода? — спрашиваю я, проводя рукой по его груди, чтобы накрыть член Кензо и сжать, пока он не застонал.
Его глаза опасно вспыхивают.
— Что, если бы я задрала платье и решила оседлать тебя прямо здесь и сейчас?
Кензо облизывает губы, его темные глаза голодно обводят мои собственные губы, наблюдая за мной, как будто я единственная в комнате.
— Тогда я бы сказал, чего ты ждешь? Этот город твой, и я тоже.
Я чувствую, что кто-то приблизился к столу, но я не поворачиваю голову, и Кензо тоже. Нет, мы заставляем их ждать. Я начинаю понимать, что дает мне эта сила. Если им нужно наше внимание, они будут молча ждать часами, не смея нас потревожить, пока мы не будем готовы с ними заговорить. Власть пьянит, мы чертовски неприкасаемы.
Наклонившись, я облизываю губы Кензо.
— Почему бы тебе не доказать мне это? Ты говоришь, что ты мой... но это делает меня твоей, дорогой.
Я целую его крепко и быстро, прежде чем отстраниться и посмотреть на ожидающего мужчину, его глаза опустились на пол в знак уважения.
— Что? — огрызаюсь я.
Он тяжело сглатывает и отодвигается, но все еще не поднимает глаз.
— Извините за беспокойство, сэр и мадам. У нас возникла проблема, и раз уж вы здесь, я подумал, что вы захотите с ней разобраться.
— Какого рода? — спросила я, откинувшись назад.
— Кто-то жульничал всю ночь, — быстро отвечает он, заставляя Кензо фыркнуть.
— Идиот.
Он смеется.
— Ага.
Я ухмыляюсь и, наблюдая за парнем, поворачиваюсь к Кензо.
— Мы не можем этого допустить, не так ли? – мурлычу я.