Это не ебля.
Это ненависть.
Мы оба ненавидим тот факт, что хотим друг друга. Я ненавижу, что они вырвали меня из моей привычной жизни. Он ненавидит, что я здесь и имею наглость не упасть к его ногам.
Эта ненависть течет через нас, направляя нас. Каждый удар его бедер резок, его руки впиваются в мою кожу, когда Кензо насаживает меня на свой член. Мои груди трутся о стену, трение заставляет меня вскрикнуть, когда я сжимаюсь вокруг него.
Кензо так отвлекся, трахая меня, что не замечает, как я поворачиваюсь. Я вырываю свои волосы из его хватки, оставляя несколько прядей в его кулаках, и его член выскальзывает из меня, когда я поворачиваюсь и бью прямо в лицо.
— Ах ты сукин сын! Я не твоя! — кричу я.
Кензо хватает меня и швыряет на пол, опускаясь на меня сверху.
— Так и есть, — рычит он, когда я бью его наотмашь, отталкивая, прежде чем перевернуться. Я начинаю отползать, но рука Кензо обхватывает мою лодыжку, и он тянет меня назад. Я скольжу по полу с гневными криками.
И все же я ни разу не сказала четкого «нет».
Потому что я хочу этого.
И я ненавижу это.
У него быстрые руки. Они подтягивают мои бедра вверх, а затем Кензо снова там, притягивает меня обратно к своему члену. Я стону, ничего не могу с собой поделать. Он такой большой, что это потрясающе. Кензо сильно шлепает меня по заднице, не поддразнивая. Это не шутка, это наказание. Он причиняет мне боль, и мне это нравится.
Я вскрикиваю, отталкиваясь, чтобы встретить его быстрые толчки, звук соприкосновения нашей кожи отдается громким хлопком, когда он издает хрюкающий звук позади меня.
— Придурок! — кричу я, даже когда протягиваю руку между ног, чтобы потереть клитор.
Рука Кензо добирается туда первой и отшвыривает меня.
Наклонившись надо мной, Кензо снова хватает меня за волосы, скручивая их и используя как поводок, когда он выгибает мою шею, рыча мне в ухо:
— Я не говорил тебе, что ты можешь кончить.
— Ты ублюдок, — кричу я, когда Кензо приподнимает мои бедра еще выше и ударяет в то более глубокое место внутри меня, от которого мои глаза буквально сходятся на переносице. Мое дыхание конденсируется на их идеальном полу, мои руки карабкаются по Кензо, когда я пытаюсь сопротивляться, но не могу.
Не тогда, когда он находится так глубоко во мне, контролируя меня. Владея мной.
— Признайся, что тебе это нравится, — рычит Кензо, проводя зубами по моему плечу, — и я позволю тебе кончить. — Тот факт, что его голос грубый и напряженный, заставляет меня усмехнуться, Кензо не так равнодушен, как думал.
— Придурок, — огрызаюсь я. — Гребаный мудак, членосос, мать твою...
Рука Кензо опускается на мою задницу снова и снова. Боль прошивает меня насквозь, даже когда его член бьет по оголенным нервам. Я так близко и пытаюсь бороться с этим, но когда Кензо наклоняется и дергает за мой пирсинг, я кричу, моя разрядка наступает, разрывая меня на куски.
Я сжимаю его член, извиваясь под ним. Его бедра дергаются, затем Кензо входит в меня еще дважды, прежде чем успокоиться, его сперма наполняет меня. Тяжело дыша, я падаю на пол, когда вся борьба покидает меня, и Кензо падает на меня сверху, его вес тяжел, когда он прижимает меня к полу.
Шум заставляет меня поднять голову, и когда я вижу источник шума, то перестаю дышать.
Подняв глаза, я замечаю Дизеля, стоящего в конце коридора с ухмылкой на губах.
— Ну-ну, Милая Птичка, это было фееричное шоу.
Откинув локоть назад, я чувствую, как он впечатывается аккурат в Кензо, который со стоном откатывается от меня. Я вскакиваю на ноги и бросаю на него свирепый взгляд.
— Ты трахаешься примерно так же хорошо, как и дерешься, — огрызаюсь я, прежде чем отбросить волосы назад и со всем оставшимся у меня достоинством, которого не так уж много, врываюсь в свою комнату и хлопаю дверью.
Мое сердце бешено колотится, пока я прижимаюсь к двери, ощущая, как следы его разрядки стекают вниз по моим бедрам, когда я слышу, как Кензо и Дизель смеются по другую сторону двери.
Твою же мать.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ДИЗЕЛЬ
Не могу перестать думать о том, как подглядывал за Рокси с Кензо. То, как она кричала, то, как она боролась. Это было захватывающе. Ее прекрасное обнаженное тело извивалось на полу, наполненное гневом и удовольствием. Маленькой Птичке это казалось отвратительным и прекрасным одновременно.
Моя Маленькая Птичка.
Чего она, вероятно, не понимала, так это того, что я пролился в свои джинсы, когда она кончила, просто наблюдая за тем, как Рокси изогнулась с чувством спасительного освобождения, когда Кензо вошел в ее тугое, скользкое тело сзади. Это что-то со мной делало. Конечно, я бы предпочел чуть больше кровушки, но это было адское зрелище.
После того, как она ушла, я подмигнул Кензо, который засмеялся, и нырнул в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. У вас когда-нибудь была сперма в джинсах? Ни фига не весело. Это почти так же раздражает, когда разгуливаешь с пятнами крови. Надев только боксеры, я валяюсь на кровати. Я слышу, как остальные разговаривают внизу, без сомнения, рассказывая Кензо о том, что мы нашли. Но я был там, и мне не нужно слышать это снова.
Нет, все, что мне нужно, – это моя Маленькая Птичка. Она сейчас напугана, даже если не признается в этом, а Гадюки кружат вокруг. Маленькая Птичка снова собирается бежать, я видел это в ее глазах, и я не могу этого допустить.
Теперь она моя.
Когда все это началось, она была просто игрушкой, просто долгом. Безликая женщина, которую я мог бы пытать за грехи ее отца… теперь она женщина, которая поцеловала меня так, словно от этого зависела ее жизнь. Та, что смотрела мне в глаза, которая видела мою тьму, моих монстров, прячущихся там, и наслаждалась этим зрелищем. Даже если она не признается в этом. Нет, моя Маленькая Птичка больше похожа на змею, чем она себе представляет, но она провела так много времени среди добычи, что не знает, как быть хищником.
Я собираюсь показать ей. Я собираюсь освободить ее и выпустить все эти эмоции наружу. Я собираюсь сделать из нее Гадюку.
Она никогда не собиралась уходить от нас, но теперь мне очевидно, что это нечто большее. Она даже скрутила Райдера в узлы, а Гарретту, этому бедному ублюдку, она возвращает ему все его плохие воспоминания. Он ненавидит ее за это, но в то же время хочет ее. Я слышал, как он дрочил прошлой ночью с ее именем на устах.
Моя Маленькая Птичка либо сблизит нас, либо сожжет. Мне не терпится узнать, что же это будет.
Поэтому я жду, пока остальные лягут спать, зная, что Райдер, несомненно, не будет спать всю ночь в своем кабинете, пытаясь выяснить, кто на нас напал. Это было оскорблением, что ему удалось сбежать, что он чуть не напал на одного из нас. Я не могу дождаться, когда доберусь до него и покажу ему, на что похоже Змеиное логово.
Как только все стихает, я выскальзываю из кровати и спускаюсь вниз. Я иду в темноте, ожидая, что Рокси попытается открыть входную дверь. Но она не пыталась этого сделать, возможно, передумав? Или, может быть, она все еще выжидает.
Направляясь в ее комнату, я приоткрываю дверь и заглядываю внутрь. Она все еще лежит, свернувшись калачиком на кровати, в одной из своих старых рубашек. Я наблюдаю за ней из темноты, отмечая, как равномерно поднимается и опускается ее грудь. Она спит. Неудивительно, что она до сих пор не попыталась сбежать, похоже, Кензо ее уработал.
Проскользнув внутрь, я осторожно закрыл дверь, чтобы не разбудить ее. Это уже входит в привычку – наблюдать за Рокси, пока она спит. Но меня тянет к ней, и я нуждаюсь в моей Маленькой Птичке. Разорвать ее на части и подставить ее внутренности моему пламени. Я ничего не могу поделать с этим вынужденным желанием.
Гарретт говорит, что у меня аддиктивный характер, вероятно, доставшийся мне от моей матери-наркоманки, которая ширялась, когда я еще был в ее утробе. Мне все равно, это лишь значит, что я на сто процентов сосредоточен на своей Маленькой Птичке. Я вижу то, чего другие не хотят или не могут видеть.