Птичка дрожит в моих объятиях. Ее бьет крупная дрожь.
— Да.
Посмеиваясь, я прижимаю рукоятку ножа к дырочке Рокси. Мне удается проработать его на дюйм, а затем снова выйти. Это происходит медленно, пока рукоятка маленького лезвия не окажется у нее в заднице. Отступив назад, я смотрю на это зрелище — красные рубцы на ее заднице, торчащий из нее нож, ее соки, покрывающие бедра. Твою же мать. Я почти кончаю от одного этого зрелища. Схватив свой телефон, я быстро делаю снимок и отправляю его парням, давая им понять, чего им не хватает, прежде чем отбросить сотовый и снова взять ее за бедра.
— Дизель, — начинает Рокси, когда я подхожу к ее киске, лезвие прижимается к мясистой коже над моим бедром. — Тебе будет больно...
С ревом я снова врываюсь в Рокси, насаживаясь на нож. Он рассекает мою кожу, и хорошо, что я знаю, где резать, чтобы это не было смертельно, но это чертовски больно. Боль пронзает меня, отдаваясь пламенем у меня в животе и яйцах. Я вымещаю это на ней, трахаю сильнее, быстрее, нож входит и выходит из моего тела, когда она кричит. Кровь капает из раны на наши соединенные тела, делая проход еще более скользким. Я не могу много двигаться, я не хочу кромсать свои внутренности, хотя нож маленький и просто входит под кожу.
Птичка хнычет, ее киска сжимается и хочет большего, как и я. Поэтому, несмотря на то, что мне нравится боль и кровь, которая теперь покрывает наши тела и руки, я хватаю нож между нами, отодвигая его, чтобы освободить мне место.
Я поворачиваю нож, заставляя ее стонать, а меня поскуливать от боли, прежде чем откидываюсь назад и вытаскиваю нож, отбрасывая его, пока трахаю ее.
Кровь свободно течет из моей раны, и я знаю, что если не остановлю ее в ближайшее время, то потеряю сознание. В какой-то момент ее нужно будет зашить, но пока что я выживу.
— Тебе придется зашить меня.
— Что... — стонет она, едва способная говорить.
— Как только мы закончим, зашей меня, или я умру, — поддразниваю я, но Рокси задыхается, думая, что я серьезно. Смеясь, я хватаю ее за бедра и вонзаюсь в Птичку снова и снова, проводя своим окровавленным пальцем по ее клитору. Мои яйца напрягаются, удовольствие и боль ревут во мне.
Я слишком близко, и хочу, чтобы это длилось вечно, и с радостью умер бы здесь, но мне нужно кончить. Видеть, как сперма капает из ее окровавленной, мокрой пизды.
— Кончай, — требую я, и Рокси кричит, когда я дергаю ее за пирсинг клитора, ее киска сжимается вокруг меня, когда Рокси так и делает. Я чертыхаюсь, когда врезаюсь в Птичку и все еще наполняю ее своей спермой.
Тяжело дыша, я прислоняюсь к ней, цепи громко раскачиваются, прежде чем со стоном я соскальзываю с ее тела. Я поднимаю руку и морщусь от боли, которую это движение причиняет моей поврежденной коже, когда я освобождаю Птичку и ловлю до того, как она упадет. Несмотря на то, что это больно, и я чувствую небольшую слабость от потери крови, я укачиваю ее на руках и направляюсь к ящику, опуская ее. Глаза Рокси все еще закрыты, тело сотрясается от толчков.
Птичка пережила это.
Убирая волосы с лица Рокси, я нежно целую ее.
— Маленькая Птичка, Маленькая Птичка, я знал, что ты будешь единственной. Теперь ты никогда не сбежишь от нас, ты моя. Навсегда. Связаны крепче, чем когда-либо могли быть связаны любовными или брачными узами. Попробуешь уйти, и я тебя выслежу.
Она усмехается, и я со стоном наклоняюсь к ней.
— Хочешь зашить меня, Маленькая Птичка? Надеюсь, пальцы у тебя не дрожат.
Она моргает, открывает глаза и в шоке смотрит на рану, задыхаясь.
— Черт, ладно, да, я умею зашивать. Мне приходилось делать это несколько раз на себе. Я быстро научилась. У тебя есть аптечка?
Смеясь, я указываю на аптечку в углу, которую припрятал здесь на случай, если мои игрушки попытаются истечь кровью. Сейчас она оказалась очень кстати. Птичка спотыкается о ящик и, ступая босыми ногами, подходит и хватает аптечку, ее окровавленная задница соблазнительно трясется. Закрыв глаза, я жду ее.
Я чувствую, как Птичка приближается и снова открываю их, чтобы обнаружить, что она стоит на коленях у моих ног, аптечка открыта, когда она хватает то, что ей нужно. Рокси промывает рану, заставляя меня шипеть, даже когда мой член твердеет от боли. Она ухмыляется и игнорирует это, когда снова начинает зашивать разрез.
— Выглядит не так уж плохо, просто кровотечение, вот и все. Ты сумасшедший ублюдок.
Как только Рокси заканчивает, она откидывается назад, смеясь над моим твердым членом.
— Ну, это было весело. — Рокси падает на бок и прижимается ко мне. Наклонившись, я глажу ее по волосам. — М-м-м, — напевает она, просто расслабляясь. — Но, чисто для справки, я не помогаю тебе избавиться от тела. Думаю, ты сломал меня, мне нужно поспать и чего-нибудь перекусить.
Ухмыляясь, я целую Птичку, не обращая внимания на то, как натягиваются швы.
— В следующий раз. Я отведу тебя наверх, я уверен, что Кензо хорошо о тебе позаботится.
Птичка поднимает глаза и дуется на меня.
— Особенно, если я сделаю такое лицо, держу пари, что смогу даже заставить Райдера приготовить мне ванну.
Я смеюсь.
— Злая маленькая штучка, ты точно знаешь, как крепко они прижаты ногтем твоего мизинца.
Она не выглядит ни капельки пристыженной.
— Скорее, моей киской.
— И это тоже. — Я с серьезным видом киваю, ожидая, пока ко мне вернутся силы, прежде чем смогу двигаться. — В следующий раз, Маленькая Птичка, я придумаю что-нибудь еще более смелое.
Она издает стон на мое замечание.
— Я не могу дождаться, но серьезно, мне нужно принять душ, я чертовски липкая.
— Чуть погодя. — Я киваю и соскальзываю на пол, притягивая Птичку в свои объятия, мне нравится мысль о том, что она вся в моей крови и сперме.
— Тебя действительно зовут Дизель? — спрашивает Рокси, прижимаясь ко мне, кровь и пот покрывают её тело. Это такое прекрасное зрелище вместе с моими отметинами.
— Нет, — отвечаю я, и Рокси поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. — Чего это знание будет стоить тебе, Маленькая Птичка?
Рокси целует меня. Ее поцелуй голодный и жесткий. Я издаю стон, когда она отстраняется. Опускаю голову на пол.
— Боже милостивый, ты пытаешься убить меня. Нет, мое настоящее имя Кейс. Я взял прозвище Дизель после той ночи. Кейс погиб в том пожаре вместе с моей матерью, а я родился.
Маленькая Птичка заглядывает мне в глаза, прежде чем нежно поцеловать в губы.
— Не знаю, как кому-то еще, но мне нравится Дизель. Даже если он немного сумасшедший и склонен наблюдать за тем, как я сплю.
Я смеюсь и притягиваю девушку ближе.
— Ты еще ничего не видела, Маленькая Птичка, теперь ты моя. Я не могу решить, хочу ли я рискнуть убить или трахнуть тебя.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
РОКСИ
Немного погодя Дизель прижимает меня к груди и, не беспокоясь об одежде, шагает по коридору, направляясь к лифту... с этой его раной, которую он, к слову, нанес себе сам, так что я не испытываю ни капли сочувствия. То, что мы только что сделали, было... чертовски потрясающе.
Я чувствую так, будто появилась новая я, что странно, как если бы Дизель помог мне избавиться от всей этой боли, живущей внутри меня. Каждый дюйм агонии, которую он причинял, разрушал стены, удерживающие меня, пока мои гнев и страх не переродились в некое чувство по отношению к нему, и я одаривала его им. Ди прав — с другими я другая, но здесь, внизу, я должна быть именно такой, какой я нуждаюсь быть.
Все они предлагают мне другой выход, просто Дизель оказался испорченным, окровавленным и наполненным болью. Другие люди кричали бы в ужасе от того, что мы делали, и отпрянули бы, но все это было по обоюдному согласию и все кончилось удовольствием, так что мне плевать. Может быть, это весь остальной мир сошел с ума, а не мы…