— Откуда тебе знать? — спрашиваю я, искренне удивляясь. Я даже сам себя не знаю. Разве мой контроль, моя потребность в ее полном подчинении не означают, что однажды я могу зайти слишком далеко и причинить ей боль?
— Потому что мы оба видели, что это делает с людьми, и мысль о том, чтобы сделать это с кем-то другим, никогда бы не пришла нам в голову. К тому же, я бы никогда тебе этого не позволила. Может, я и не такая сильная, как вы, ребята, или у меня нет денег, но я боец, как вы и говорили. Это позволило мне выжить. Ты никогда не причинишь мне боль, потому что я никогда тебе этого не позволю. Я бы убила вас, надрала бы ваши гребаные задницы, если бы вы попытались это сделать. Дизель может порезать мою кожу или причинить мне физическую боль, но это мой выбор. Я хочу этого, и я отказываюсь стыдиться этого. Но я всегда хочу видеть улыбку Кензо и мягкое поддразнивание... и твой лед и огонь.
— Что насчет Гарретта?
Я должен спросить. Роксана права, она слишком сильная, не такая, как моя мать, она никогда не позволит нам причинить ей боль. Она убьет нас первыми. Эта мысль успокаивает меня, и я действительно ныряю в осознание этого и расслабляюсь.
— И его я хочу, — признается она. — Я даже сказала ему об этом, но мы не торопимся. Я больше не буду спрашивать, что произошло. Он скажет мне, когда будет готов, и я надеюсь, что однажды мы сможем с этим разобраться.
— Похоже на речь того, кто планирует остаться, — поддразниваю я, и она вздыхает.
— А у меня есть выбор? — Роксана подмигивает, но я чувствую настоящую правду в этих словах, и это заставляет меня напрячься.
Так ли это?
Отпустил бы я... отпустили бы мы ее, даже если бы она не вернулась? То, что я сказал ей, было правдой, все с ней начиналось, как некая сделка. Мы планировали использовать Роксану, а после избавиться. Но сейчас она здесь, в нас, одна из нас… но как Роксана может действительно быть одной из нас, если это не ее выбор? Мы все выбрали эту жизнь... но ее принудили к этому.
Аналогично тому, как я жил рядом со своим отцом.
— Райдер, — начинает Роксана, и я жду, но она прикусывает губу, вероятно, понимая то же самое ― нет ничего, что она могла бы сказать, что не было бы ложью. Да, она хочет нас, но насколько сильно? Потому ли, что она выжимает максимум из плохой ситуации, или она и правда хочет нас?
— Мне лучше вернуться к работе, — бормочу я, прежде чем наклониться и нежно поцеловать ее, желая знать наверняка. Я отстраняюсь и поворачиваюсь, чувствуя, как она смотрит мне вслед, и останавливаюсь у двери.
— Твой день рождения седьмого мая, ты родилась в восемь пятьдесят пять утра, — говорю я, а она втягивает воздух.
— Спасибо, Райдер.
Я киваю и ухожу, не в силах больше оставаться, мои мысли роятся в мозгу от нахлынувшего беспокойства. Мне нужно поговорить с моими братьями. Нам нужно сделать выбор. Мы можем удержать ее, заставить остаться, и она, возможно, даже не возненавидит нас за это. Но Роксана никогда не полюбит нас, не так, как мы того желаем. Как вы можете любить того, кто отнимает у вас свободу?
Я не знаю, но я также не знаю, можем ли мы позволить Роксане уйти сейчас. Не только из-за того, что она видела и знает, но и потому, что другие привязаны к ней.
Я привязан.
~
Днем я погружаюсь в работу, пытаясь избежать вопросов, крутящихся у меня в голове, пока мне не звонит Гарретт. Взяв трубку, я нажал зеленую кнопку и откинулся на спинку стула.
— Говори.
— Что ж, мы зачистили город. Единственные люди, которые получат награду, ‒ это приезжие или люди, нанятые непосредственно Триадой, — громыхает Гарретт в трубку.
— Хорошо, вы выяснили что-нибудь об утечке? — спрашиваю я, и Дизель фыркает.
— Он не позволяет мне играть с ними, — скулит он, заставляя меня ухмыляться.
— Мы собираемся снова совершить вылазку завтра и вернуться к этому вопросу. Мы очистили несколько имен. Достаточно было просто угрожать их семьям и их жизням, и они не предали нас.
— Но кто-то же нас предал, — огрызаюсь я, а затем вздыхаю, барабаня пальцами по столу, пока думаю. — Это должен быть кто-то, кто здесь работал, иначе они бы ничего не знали, продолжайте копать.
— Конечно, — ворчит Гарретт, а затем все стихает, но он не вешает трубку. Я удивленно выгибаю бровь, Гарретт обычно не разговорчив.
— В чем дело? — спрашиваю я и слышу грохот в трубке, прежде чем он громко вздыхает.
— Дизель хотел бы знать... Рокси в порядке? — спрашивает он с болью в голосе. Я улыбаюсь, но мне удается сдержать смех. Держу пари, что за этим вопросом нечто большее, чем просто Дизель, но я позволю ему использовать Ди в качестве оправдания.
— В прошлый раз, когда я проверял, с ней все было в порядке, хотя я думаю, что она заскучала. Ты был прав, в какой-то момент нам придется дать ей работу.
— Ты говоришь неуверенно, — замечает Гарретт.
— Сегодня вечером, когда вы все вернетесь, нам нужно поговорить, — это все, что я говорю, прежде чем повесить трубку. Я ничего не могу решить без них, это так не работает. Мы все говорим «да» или не делаем этого.
И речь идет о свободе Рокси.
Я не уверен, что Дизель вообще отпустил бы ее в этот момент, но я должен знать. Бросив телефон на стол, я ослабляю галстук и на мгновение закрываю глаза. Всегда так много нужно сделать. Роксана права? Неужели я не знаю, как расслабиться?
Я слышу скрип открывающейся двери, но не открываю глаза. Это она. Я знаю это. Любой другой постучал бы, будучи слишком напуганным, чтобы не постучать, только моя девочка была достаточно наглой, чтобы войти в мой кабинет, который она каким-то образом нашла. Должно быть, она снова подкупила одного из охранников.
— Да? — спрашиваю я, а Роксана на это только смеется. Когда я открываю глаза, она развалилась на стуле напротив моего стола.
— Мне скучно, могу я помочь? — спрашивает она, покачивая босыми ногами. На ней все еще одета одна эта рубашка.
— Ты хочешь помочь? — спрашиваю я, выгибая бровь.
Роксана садится и встает, и я внимательно наблюдаю за ней, пока она обходит стол. Наша девочка отодвигает мой стул и запрыгивает на стол прямо передо мной, дрыгая ногами и ухмыляясь.
— Ага. Кого мне пришить?
— Мы делаем куда больше, чем это, — смеюсь я. — Мы на самом деле управляем бизнесом, инвестируем в людей, строим здания и ремонтируем проблемные районы. Мы управляем приютами для бездомных и благотворительными столовыми, помогаем благотворительным организациям...
Она отмахивается от этого.
— Полагаю, вы запустили руки практически во все сферы.
— Не все... пока, — бормочу я, пробегая глазами по ее раздвинутым бедрам. Поза Рокси позволяет мне разглядеть ее трусики.
— Легче, — дразнит она.
Прищурившись, я смотрю на нее и указываю на пол.
— На колени, любимая.
Она ухмыляется и опускается на колени без вопросов. Роксане, возможно, и нравится контролировать ситуацию, но со мной ей нравится, когда я контролирую ее. На самом деле, я держу пари, что, если бы я полез в эти маленькие трусики, она бы промокла насквозь.
— Снимай рубашку, — приказываю я, откидываясь назад и наблюдая за ней. Мой член твердеет в штанах, когда она срывает рубашку и отбрасывает ее. Ее груди обнажены, если не считать этого маленького кусочка кружева.