Роксана падает на стол, тяжело дыша, когда я тихо хихикаю, все еще запертый в ее узкой киске. В телефоне на мгновение воцаряется тишина, пока не раздается смех.
— О, я понимаю, какое озорство ты задумала! Ты прилетела за ним, как хорошая Маленькая Птичка?
Гарретт издает стон.
— Ты действительно только что включил громкую связь, чтобы мы могли услышать, как она кричит?
Смеясь, я откидываюсь на спинку стула, увлекая Роксану за собой, удерживая ее насаженной на мой уже затвердевший член, держа телефон в другой руке и поглаживая ее дрожащий бок.
— Ага, она была наказана.
Я пожимаю плечами, заставляя ее рассмеяться.
— Мне это не показалось наказанием. Привет, сумасшедший, — приветствует она Дизеля. — Привет, злюка.
Они оба смеются.
— Тогда мы не будем торопиться. Мы принесем немного еды, она тебе понадобится, — предлагает Дизель, прежде чем они вешают трубку. Затем я отбрасываю телефон, ее гладкая спина прижимается к моей груди, когда Рокси извивается, заставляя нас обоих стонать. Схватив ее за бедра, я заставляю нашу девочку замолчать, прижимаясь лбом к ее потному плечу.
— Успокойся.
Я возбужден, хочу трахнуть ее снова. Господи, неужели это когда-нибудь угаснет? Это гребаное желание к ней? Как может одна женщина так сильно контролировать мои эмоции и заставить меня потерять контроль, всего лишь улыбнувшись, сказав мне пару слов?
— Это было потрясающе. Готов ко второму раунду? — спрашивает она и приподнимается, прежде чем опуститься на мой член.
Твою же мать.
— Всегда, — огрызаюсь я, помогая ей оседлать меня, наблюдая, как мой член входит и выходит из ее влажной дырочки, ее задница прижата к моим бедрам. Она соблазнительно покачивает бедрами, и я протягиваю руку и хватаю одну из грудей Роксаны, щиплю за сосок, заставляя ее издать низкий, горловой звук.
— Это был просто твой первый оргазм. Давай попробуем добиться трех, хорошо? — бормочу я, когда глажу ее по животу к клитору, и снова щелкаю по нему.
Она кончает еще три раза. Дважды на моем члене и один раз мне в рот. К тому времени, как мы заканчиваем, мы оба словно стали бестелесными и покрыты блестящим потом.
— Давай примем душ, пока они не вернулись, — предлагаю я, и Роксана вздыхает, прижимаясь ближе.
— Я не в состоянии идти, так что неси меня, — требует она.
— Все еще командуешь мной, принцесса? — поддразниваю я.
— Все еще притворяешься, что это не работает? — насмехается она, утыкаясь носом мне в грудь.
Я поднимаю Роксану, и она обхватывает ногами меня за талию, пока я несу ее из своего кабинета в свою комнату, где мы вместе принимаем душ. Только одеваясь, я понимаю, что оставил свой телефон на столе. Я замираю. Я? Оставил свой телефон? Неслыханно. Но когда я собираюсь вернуться и забрать его, она хватает меня за руку и ведет вниз, туда, где ждут остальные.
Вскоре я снова забываю об этом. Это мой первый вечер свободы... когда-либо.
Ее стиль ― это повседневный шик, удобный и свободный покрой. Вам обязательно должно понравиться. Особенно с ней, сидящей у меня на коленях, делящей со мной еду, с пивом в одной руке и улыбкой на лице, когда Дизель рассказывает свои истории за день, заставляя ее смеяться вместе с нами.
Это так мило.
Это мой дом.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
РОКСИ
Я просыпаюсь очень рано, сама не знаю почему. Перевернувшись на спину, я вздыхаю. Я так привыкла просыпаться днем, что, хотя сейчас только десять утра, чувствую себя совершенно иной. Встав, я надеваю платье, не утруждая себя поисками обуви, но останавливаюсь, когда прохожу мимо зеркала, прежде чем вернуться и дополнить образ сережками и кольцами, которые купил мне Райдер.
Они хорошо смотрятся и вызывают у меня улыбку, когда я выхожу из комнаты, уже слыша, как они спорят за столом за завтраком. Это уже вошло в привычку ― есть вместе с ними, и, наверное, именно поэтому я проснулась. Как изменилась моя жизнь. Когда я сажусь, они все улыбаются мне, а потом переглядываются, глядя на украшения. Райдер выглядит самодовольным, Кензо мягко улыбается мне, Гарретт просто одобрительно хмыкает, а Дизель наклоняется вперед.
— Да, одна из нас, одна из нас! — напевает он, стуча ножом и вилкой по столу, заставляя меня смеяться.
— О, хочешь что-то покажу? — спрашивает он меня, картинно шевеля бровями.
— Не знаю... хочу ли я? Если это твой член, милый, то я его уже видела, и каким бы красивым он ни был, я бы предпочла просто съесть сосиску, что лежит на моей тарелке, — говорю я, принимая кружку из рук Райдера и нежно улыбаясь ему. Его губы при этом кривятся в полуулыбке, больше, чем обычно. Может быть, этот лед наконец-то треснул.
— Нет... это подождет. Как только ты увидишь это, ты обязательно набросишься на меня. — Он смеется, поднимаясь на ноги. Я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как он срывает с себя рубашку.
— Ди, у тебя хороший пресс... — начинаю я, но замираю, увидев новую тату на его груди. Я даже не отвлекаюсь на мускулистый торс этого сумасшедшего, как обычно. Он стоит там гордо, надувшись, с безумной улыбкой на губах, а я могу лишь тупо пялиться.
Там, на его груди, прямо над сердцем, расположилась птица.
Птица сидит на его груди, взгромоздившись на свернувшуюся клубком гадюку. Они обе выглядят так реалистично, что мне хочется дотронуться до них, чтобы убедиться, что они настоящие. Птица изображена такой смелой. Она не боится змеи, ее клюв высоко поднят, а змея? Она обвилась вокруг нее, не сдерживая ее... удерживая ее.
Я и он.
Этот сумасшедший ублюдок набил татуировку с нашим изображением над своим сердцем.
— Нравится, Птичка? — интересуется он, и внезапно кажется, что Ди нервничает.
Я оглядываюсь вокруг, а Гарретт выпучивает глаза, дергая головой в сторону Дизеля, чтобы подсказать мне. Сглотнув, я снова смотрю на Ди и облизываю губы.
— Полагаю, это я... и ты?
— Верно, — ухмыляется он. — Моя Маленькая Птичка, прямо над моим сердцем.
— Я… — я снова сглатываю. — Мне это определенно нравится.
И мне и правда нравится. Она великолепна, явно очередная работа Гарретта, но что это значит? Какая-то часть меня понимает ее суть, и страх и волнение наполняют меня. Неужели Дизель... любит меня?
Быть любимой им было бы и опасно, и приключенчески интересно. Это может убить меня, это может поглотить меня, но я умру с улыбкой на губах. Вот только он не может меня любить. А может ли он? И такой ли он меня видит? Стоящей такой сильной, захватывающей их в свой плен?
— Это прекрасно, — пробормотала я, и он обогнул стол, приседая передо мной.
— Как и ты, Птичка.
Дизель подмигивает, затем наклоняется и крепко целует меня, не замечая, что я замерла. Он отстраняется, выглядя слишком счастливым.
— Я же сказал тебе, ты наша, Птичка, и ты никогда от нас не уйдешь. Это просто чтобы показать людям. Ты носишь наши метки, мы носим твои.
Мои глаза расширились на это его простое заявление. Неужели все остальные также набили себе такую же татуху? Эта мысль ошеломляет меня.
— В этом весь Ди, — комментирует Гарретт, как будто читает мои мысли, и я сдуваюсь. Слава богу. Ди ‒ сумасшедший, и его эмоции отличаются от эмоций всех остальных. Он хочет меня, он берет меня. Он любит меня и причиняет мне боль. Для него все просто. Для остальных это было бы еще одной причиной, и я не знаю, готова ли я к этому.
Но Дизель?
Неважно, что я не говорю ему в ответ или не уверена в своих чувствах, он знает. Он всегда знает. Ди снова целует меня, и на этот раз я отвечаю ему. Он смеется, довольный, когда возвращается на свое место, но я молчу всю трапезу. Я чувствую, как Райдер смотрит на меня все это время.
Неужели это теперь моя жизнь?
Влюбиться в Вайперов? Вожделение и принятие моей новой жизни ― это одно... но могу ли я действительно полюбить их? Мы начали далеко не нежно, и часть меня до сих пор ненавидит их.