Где-то в начале пути слова «ненавижу тебя» стали означать что-то другое? Меня пугает неизвестность. Райдер боится, что я разрушу его семью... что, если он прав?
Но что, если нет? Что, если я найду здесь счастье? Я делаю вдох и решаю, что должна попробовать. Я могу бояться полюбить кого-то... больше, чем кого-то, но я пока не хочу отказываться от этой возможности, поэтому я не дам им понять, как трудно мне любить, или как меня убивают слова о людской любви ко мне. Люди говорят мне, что любят меня, а я жду лишь боли. Потому что она всегда приходит.
У тех, кто нас любит, есть возможность причинить нам самую сильную боль, и, по моему личному опыту, они всегда это делают.
~
После завтрака, я спешу в свою комнату, чтобы побыть наедине со своими мыслями. В итоге я засыпаю, а когда просыпаюсь, чувствую себя лучше. Я не могу позволить этому вывести меня из себя.
Я могу спрятаться, отгородиться от этого, позволить этому управлять мной... и, возможно, потерять парней ― лучшее, что когда-либо случалось со мной.
Или я продолжаю жить, несмотря на страх, и продолжаю принимать их. Я уже знаю, какой сделаю выбор, поэтому я наношу боевой раскрас, чувствуя себя лучше, сильнее с макияжем. Мои глаза подведены, а губы темно-алые, словно кровь, и я добавляю ожерелье, которое они мне купили, чокер, прежде чем влезть в другое платье. Оно черное, с кружевными рукавами. Платье немного нарядное, облегает, почти прилипает к моему телу, но при этом я чувствую себя в нем комфортно. Наконец, я укладываю волосы, выпрямляя их.
Выхожу, но в доме только Кензо, его волосы зачесаны назад, на нем белая рубашка с закатанными рукавами, обнажающая его мускулистые предплечья, серая жилетка и брюки. Он выглядит потрясающе. Когда Кензо с мягкой улыбкой поднимает взгляд от планшета и видит меня, его рот приоткрывается. Я же чувствую себя сексуальной, поэтому подбегаю к нему и, осмелев, сажусь ему на колени. Его планшет падает в сторону, и он тут же забывает о нем, когда хватает меня за задницу и притягивает ближе.
— Ты выглядишь достаточно сексуально, чтобы я сожрал тебя прямо здесь, дорогуша, — рычит он.
— Это обещание? — ухмыляюсь я ему, проводя рукой по волосам, так что некоторые из них падают набок.
Он стонет.
— Я бы хотел, но мне пора вот-вот выходить.
— Куда ты направляешься? — спрашиваю я, чувствуя, как его твердый член прижимается ко мне.
Его зрачки темнеют от вожделения.
— Играть, — бормочет он. — Вернее, там будет играть один человек, о котором мне нужна информация.
— О заказных убийствах? — интересуюсь я.
Кензо качает головой.
— Об утечке. Он мой старый игрок, тот, кто раньше делал для меня ставки.
Я мигом оживляюсь.
— Можно мне с тобой?
— Ты хочешь составить мне компанию, — спрашивает он медленно, а я на это лишь фыркаю.
— Да, черт возьми, мне чертовски скучно, позволь мне помочь. К тому же, выпивка, азартные игры и ты? Звучит заманчиво.
Кензо издает стон, облизывая губы.
— Звучит до смешного сексуально.
Он пробегает глазами по моему телу, заставляя меня дрожать.
— Ты можешь пойти вместе со мной, но знай, что будешь подбирать свое платье с пола моей комнаты еще до того, как этот вечер дойдет до своего логического завершения. Ты ― мой выигрыш в этой игре.
Наклонившись, я нежно целую его.
— Слова, слова, одни слова… — бормочу я, встаю и удаляюсь, останавливаясь у двери, чтобы оглянуться на него. Его глаза закрыты, губы сжаты.
— Идешь?
Кензо поднимается на ноги, с ухмылкой смотрит на меня, поправляя жилет и хватая свой телефон, а затем убирая его в карман. Его рука крутит игральные кости, когда он направляется ко мне, обхватывая мое плечо.
— Не могу дождаться, дорогая.
Мы спускаемся вниз, рука Кензо гладит меня по спине до самой задницы в лифте. Я усмехаюсь, когда дверь открывается, и он ведет меня под руку к красному «феррари». Он открывает дверь, и я проскальзываю внутрь, наблюдая, как он огибает капот и скользит на водительское сиденье. Кензо подмигивает мне.
— Держись, — предупреждает он, и двигатель ревет, когда машина резко трогается с места.
Я кричу в экстазе, когда мы вырываемся из подземного гаража здания и мчимся на улицу. Уже темнеет, город оживает, пока Кензо лавирует в пробках. Мы покидаем город и выезжаем на трассу. Держа одну руку на руле, а другую на рычаге переключения передач, Кензо набирает скорость, а затем протягивает руку к моему обнаженному бедру и сжимает его, пока ведет машину.
Мои волосы откинуты назад, сердце колотится от ощущения скорости, а губы кривит ухмылка. Это потрясающе. Я раздвигаю ноги, а его рука скользит чуть выше, останавливаясь только тогда, когда его большой палец касается моей киски. Причем Кензо даже не заботится о том, чтобы убрать руку, просто ведет машину. То, как он управляет машиной, и то, как быстро мы едем, продолжая наращивать скорость, возбуждает меня.
Почему это так возбуждает?
Проходит совсем немного времени, и вот мы уже поворачиваем и едем по частной подъездной дорожке в самой богатой части города.
— Почему у вас, ребята, нет здесь дома? — интересуюсь я.
— Вообще-то он у нас есть. Но мы его ненавидим.
Кензо усмехается, когда мы подъезжаем к черному, богато украшенному забору с гербом на фасаде.
— Мы ненавидим богатеев, этих душных ублюдков.
— Ты один из этих богатеев, — усмехаюсь я.
— Правда, а разве я не душный ублюдок?
Ворота открываются, и Кензо на скорости проезжает через них, двигаясь по освещенной вымощенной дорожке к подъездной аллее округлой формы с фонтаном посередине, расположенной перед огромным особняком. Он останавливается прямо перед дверью и бросает ключи парковщику, выходя из машины, огибает ее, чтобы открыть мне дверь. Кензо подает мне руку, и я принимаю ее, затем он помогает мне подняться и обхватывает меня за талию, пока мы поднимаемся по ступенькам ко входу.
Дверь распахивается перед нами. Льется музыка, и когда мы заходим внутрь, я чуть было не подбираю челюсть с пола. Черт, вот как живет добрая половина богатого сброда. Повсюду висят люстры, а на каждой стене, наряду с семейными портретами, висят старинные картины в золотых рамках. Две изогнутые лестницы ведут на второй этаж из холла, в котором мы в данный момент находимся.
Музыка, смех и звон бокалов доносятся до нас. Женщины дефилируют в облегающих платьях и драгоценностях, разодетые в пух и прах под руку с мужчинами в дорогих костюмах. Все здесь кричит о деньгах, и я, конечно, чувствую здесь себя не в своей тарелке. Но Кензо все равно, он наклоняется ко мне, чтобы прошептать:
— Притворись, детка, они все такие, все они скрывают свои маленькие темные секретики по шкафам с дорогущими нарядами. Видишь вон того, с усами? — Я киваю, когда мужчина, о котором идет речь, проходит мимо. — Он спит со своей падчерицей, а тот, что смеется над чьей-то остротой из компании богатеньких придурков... Он на грани банкротства. Это все игра, дорогая, опасная игра, но все же игра. Здесь они используют слова, а не кулаки, но это все одно и то же. Ты знаешь, как играть, и я тоже. Они не лучше нас, нет, они ничтожества. Просто пешки, жаждущие власти и денег, готовые на все ради этого.
Кензо целует меня в шею и выпрямляется, когда мужчина направляется к нам, чтобы поприветствовать. Он даже не смотрит на меня, когда пожимает руку Кензо.
— Рад вас видеть. Вы должны мне помочь позже, чтобы хотя бы попытаться вернуть мои деньги.
Произнося это, он притворно смеется.
— Конечно.
Кензо усмехается, но это маска, я это вижу.
— Пожалуйста, позвольте мне представить вам мою спутницу, Рокси.
Мужчина наконец-то смотрит на меня, пробегая глазами вверх и вниз по моему телу, его собственные глаза-бусинки загораются огнем.