Дизель смеется.
— Не трахать, не двигаться, просто быть внутри нее, дразнить ее. Мучить ее.
Зрачки Гарретта при этих словах темнеют.
— А когда ты закончишь, я заставлю ее кричать для тебя.
Трахни меня. Буквально.
Лучше бы кто-нибудь трахнул меня прямо сейчас.
Мои глаза чуть не закатились обратно в голову от этой мысли, когда я выгнула свою грудь навстречу его руке, так сильно желая этого.
— Можешь трахнуть мой рот, — предлагаю я Гарретту, и он срывается.
Он срывает перчатки и убегает. Через две минуты он возвращается и смотрит на нас.
— Это будут самые длинные полчаса в моей жизни, — бормочет он. — Ладно, пока я мою руки, делай это.
Я втягиваю воздух, мое тело дрожит от этой мысли. Дизель хочет пытать меня, засунув свой член в меня, пока Гарретт наносит татуировки на мою плоть. Это будет чистый гребаный ад, и я не могу дождаться. Пока Гарретт топает прочь, Дизель своим ножом разрезает мои трусики, а затем опускается на стул позади меня. Мне приходится податься вперед, так что я чуть не падаю. Он поднимает мою ногу и закидывает ее на свою; член Дизеля упирается в мою мокрую киску.
— Черт, Птичка, ты вся мокрая, — бормочет он, обхватывая меня, окуная палец в мою влагу и размазывая его по моему клитору, потирая его. Когда я стону, извиваясь в его руках, он вводит свой член в мою саднящую киску, заставляя меня вскрикнуть. Дизель замирает и целует мое плечо, пока я успокаиваюсь. Его рука обхватывает меня, удерживая в неподвижном состоянии, пока он остается там, погруженный до самого основания, почти падая со стула.
— Готово, — зовет он.
О, черт.
Гарретт возвращается, и когда он видит меня, его кулаки сжимаются, а темный взгляд сосредотачивается на том месте, где Дизель зарылся глубоко в мою киску по самые яйца. Он втягивает воздух, его глаза закрываются на мгновение, прежде чем он натягивает перчатки и садится, подкатываясь на стуле ближе.
— Хорошо, — бормочет он и хватает меня за ногу, перетягивая ее на свои колени. — Ну вот, так лучше... по крайней мере, я больше не могу видеть твою киску, — ворчит Гарретт, заставляя Дизеля смеяться, а меня стонать, когда он покачивает меня на своем члене.
Когда мы успокаиваемся, Гарретт начинает наносить татуировку, и я стараюсь оставаться неподвижной и тихой, чтобы дать ему сосредоточиться, но Дизель время от времени смещается, легкое движение, которое тянется по моим внутренним нервам, смешиваясь с болью, и я хнычу.
— Хорошенькая Птичка, — бормочет Дизель мне на ухо. — Ты должен почувствовать, какая она мокрая, — говорит он Гарретту.
Я щурюсь и тянусь назад, чтобы дать ему пощечину, но Дизель хватает мою руку и тащит ее вверх по моему телу, чтобы погладить мою собственную грудь.
— Она чертовски мокрая, и каждый раз, когда ты нажимаешь на особенно болезненный участок ― о да, вот так ― она сжимает мой член.
Гарретт ворчит, его рука сжимает мою ногу, прежде чем он делает глубокий вдох.
— Заткнись, блядь, или я нарисую член.
Дизель смеется, я тоже.
— Не думаю, что он его нарисует, Птичка. Ему пришлось бы смотреть на это, когда он трахал тебя.
Я пытаюсь сдержать хихиканье, а потом стон, когда он вдавливается глубже. Гарретт проводит по больному месту, потом еще раз, и я понимаю, что он делает это нарочно, засранец. Я смотрю на него сверху вниз, и его глаза на мгновение поднимаются, а губы кривятся в ухмылке.
— Чертов дрочер, — шиплю я.
— Не волнуйся, Ди, я почти закончил, потом я трахну ее в рот, чтобы она больше не могла нас оскорблять, — комментирует Гарретт, снова опуская голову.
— Не, она так делает, когда возбуждается, — хихикает Дизель.
— Правда? — пробормотал Гарретт. — Это правда, детка? Потому что ты часто меня оскорбляешь.
— Отъебитесь, оба-а-а.
Дизель прикусывает мое плечо, заставляя меня сжаться на его члене. Я стараюсь не двигаться и закрываю глаза, чтобы не выгибаться, нуждаясь в большем трении, нуждаясь в том, чтобы кончить. Он прав ― это пытка.
Желание мутит мой мозг, все тело пылает от него, и если Гарретт не кончит в ближайшее время, я скажу, что к черту татуировку, и потащу его по своему телу. Я остаюсь неподвижной еще пятнадцать минут ― самые долгие пятнадцать минут в моей жизни. Затем поцелуй впечатывается в мое бедро, дальше вниз.
— Все готово, детка.
Я чувствую, как Гарретт убирает иглу, когда открываю глаза, и собираюсь поднять голову, чтобы посмотреть, но он срывает перчатки и отбрасывает иглу, а его темный взгляд задерживается на моем рте.
— Посмотришь потом. Можешь поблагодарить меня сейчас. Рот открыть, ты, гребаная дразнилка.
— Я хочу посмотреть... — начинаю я, но тут он уже рядом. Гарретт быстро расстегивает джинсы и вытаскивает свой большой член. Он твердый и сочится на кончике, и он прижимает его к моему рту, касаясь им моих губ.
— А я хочу, чтобы ты заткнулась и сосала мой член, чтобы Ди наконец-то смог тебя трахнуть. Я провел два часа, уткнувшись башкой аккурат в твою мокрую киску, глядя на твою ебаную мокрую пизду и представляя свой член там. Потом еще тридцать минут я видел, как член Ди действительно входит в тебя, а ты стонешь надо мной. Так что. Открой рот. Открывай. Сейчас же, — рычит Гарретт, его пальцы запутываются в моих волосах и грубо дергают мою голову вперед.
Сузив глаза, я делаю то, что мне говорят. Он запихивает свой член мне в рот, почти заставляя меня задохнуться. Гарретт хватает меня за подбородок и заставляет сомкнуть губы вокруг него, в то время как Дизель обхватывает мое бедро и начинает двигаться медленными, размеренными толчками, которые заставляют меня потянуться и сжать бедро Гарретта. Он стонет, и я поднимаю глаза вверх, чтобы встретиться с его темными, полными желания глазами, пока я сосу его.
Издаю стоны вокруг члена Гарретта, я впиваюсь ногтями в его бедро, а он не выходит из себя. Возможно, потому что меня сдерживает Дизель, который лижет и кусает мою шею, его рука тянется вниз по моему животу, чтобы пощелкать и подергать пирсинг на моем клиторе. Боль от этого и от моей татуировки на бедре проходит через меня, встречаясь с огнем удовольствия внизу живота.
Это происходило в течение последних нескольких часов, и теперь я в диком восторге от этого, просто клубок желания. Мне нужно больше, нужно все. Мне нужно удовольствие, которое они могут мне дать. Держа глаза открытыми и прикованными к нему, хотя они хотят закрыться, я всасываю его глубже. Я чувствую, как слюна стекает по моему подбородку, но мне все равно. Я прижимаюсь задом к Дизелю, стону вокруг члена Гарретта, когда он входит и выходит из меня.
Гарретт стонет, его голова откидывается назад, когда он начинает входить в мой рот быстрыми, жесткими толчками в погоне за оргазмом. Засасывая его, я двигаю головой, все быстрее и быстрее, в такт толчкам Дизеля, мы все заперты в этой петле удовольствия. Дизель стонет мне в ухо грязные слова, подстегивая меня, его пальцы дразнят и щелкают мой клитор, пока я не вскрикиваю вокруг члена Гарретта, мой оргазм проносится через меня. Я пытаюсь отстраниться, но его рука в моих волосах удерживает меня, и он берет верх.
Используя мой рот, злоупотребляя его жесткими толчками, от которых он проникает в мое горло, Гарретт кричит, когда его бедра замирают, прежде чем его семя заполняет мой рот. У меня нет выбора, кроме как проглотить его, и только тогда его пальцы распутывают мои волосы.
Задыхаясь от боли в губах и щеках, я открываю глаза и вижу, что он ухмыляется, глядя на меня, прежде чем опуститься на стул.
— Моя очередь, — прошептал Дизель мне на ухо.
Я вскрикиваю, когда меня переворачивают, пока я не оказываюсь у него на коленях. Дизель лежит на спине подо мной, моя задница обращена к его лицу, он поднимает и опускает меня на свой член. Я отчаянно тянусь и хватаюсь за обе стороны кресла, крутя бедрами, и то же самое удовольствие нарастает снова.