Я слышу его смех, когда мчусь по коридору.
— Я догоню тебя, Птичка! — зовет Ди. Когда-то это испугало бы меня, но теперь это просто вызывает во мне желание и смех.
Я добираюсь до гостиной и прыгаю на спину Гарретта, который согнулся и разбирается с креслом. Он ворчит, протягивает руку и хватает меня за ноги, чтобы удержать на месте, и выпрямляется как раз в тот момент, когда в комнату с ухмылкой вбегает Дизель.
— Прячешься, моя Птичка? — воркует он и пробирается ближе, заставляя меня смеяться на ухо Гарретту.
— Не-а, она подкупила меня для одного из своих планов.
Гарретт пожимает плечами, а затем смеется, бросая меня в Дизеля. Я вскрикиваю, когда лечу по воздуху, но Дизель ловит меня с ворчанием, выбивая дыхание из моих легких на мгновение, пока обхватывает меня руками.
— Так что ты задумала, Маленькая Птичка? — Дизель ухмыляется, глядя на меня.
— Мы собираемся сделать татуировку Гарретту, — ухмыляюсь я.
Он смеется.
— Как, блядь, тебе удалось убедить его пойти на это?
— Легко, — фыркнула я, пригнувшись и подмигнув ему. — У меня есть вагина, которую он хочет трахнуть. Ты мне поможешь или как?
— Она также угрожала снова отбить мне яйца, — говорит Гарретт.
Я серьезно киваю.
— И это тоже, на этот раз сковородкой, поскольку у меня до сих пор нет биты.
Дизель смеется.
— Ты должна прекратить избивать людей, Маленькая Птичка. Проще просто убить их.
Я отмахиваюсь от него.
— Убийства потом, татуировки на членах сейчас.
— Никаких гребаных членов, — кричит Гарретт, а я поворачиваюсь и страшно щурюсь.
— Я сделаю член, если захочу сделать член, — огрызаюсь я.
Он оглядывается и становится со мной лицом к лицу.
— Нет. Блядь. Члены. Если я увижу хоть один чертов член на своей коже, я...
— Что сделаешь? — приторно подсказываю я, проводя рукой по груди Гарретта к члену и обхватывая его. — Ну?
— Справедливость есть справедливость, — рычит он. — Я нарисую его на твоем лице.
— Ты не посмеешь, — прорычала я.
— Попробуй.
Он ухмыляется.
— Ты мне больше нравился, когда просто хрюкал. Ладно, никаких членов, садись, — требую я, отпуская твердый член Гарретта и топчась вокруг него, пока он смеется.
Но тут меня осеняет идея, и я подманиваю Ди ближе, пока мы обсуждаем, что нарисовать. Я наклоняюсь и шепчу ему на ухо, чтобы Гарретт не услышал.
— Мы врисуем туда член, в пространство дизайна, он никогда не узнает.
— Он укокошит тебя, я согласен.
Ди смеется.
— Он может попытаться, — ухмыляюсь я, застегивая перчатки и шевеля пальцем. — Время зондирования, детка, нагнись.
Дизель так и делает, виляя своей задницей передо мной и заставляя Гарретта стонать.
— Дети, — зовет он, и мы переглядываемся, пока я шлепаю Дизеля. — Никаких игр с задницей до татуировок.
— После? — спрашиваю я серьезно, и он закрывает глаза рукой.
— Это чертовски ужасная идея, и они называют его сумасшедшим, она такая же плохая, — бормочет Гарретт про себя.
Я сажусь на стул и подкатываюсь ближе, раздумывая, где сделать татуировку. У него не так много места.
— А как насчет твоей задницы? — бормочу я, снова оглядывая его.
— Ты не будешь делать татуировку на моей заднице, — огрызается Гарретт, и я хмыкаю.
— А где еще? На твоем члене? Я не буду трогать пальцами твою большую задницу.
Я дрожу от отвращения.
Он смотрит вниз, ища место.
— Черт, детка, пожалуйста, только не моя задница.
Я снова оглядываю его.
— Задница или член, на выбор.
Гарретт сужает глаза, а я ухмыляюсь.
— Наклонись, мальчик.
— Ни одна вагина этого не стоит, — рычит Гарретт, расстегивая джинсы и снимая их, оставаясь в одних черных трусах, его полные бедра испещрены татуировками, и он отчаянно ищет свободное место. Он не находит его и смотрит на меня расширенными глазами.
— Блядь.
Ухмыляясь, я поворачиваю к нему палец, и Гарретт нехотя поворачивается и ложится лицом вниз. Я стягиваю с него боксеры и открываю его персиковую задницу, но тут я замираю.
— Ты в порядке? — спрашиваю я негромко, вспоминая.
Он замирает, но кивает, потом поворачивает голову, чтобы видеть меня.
— Я в порядке, я тебя вижу.
Я киваю и снова ухмыляюсь.
— Дизель, бритва.
Он протягивает мне одну, и я дезинфицирую Гарретту половинку задницы, прежде чем начать брить ее.
— Не могу сказать, что я когда-либо думала, что буду брить задницу своего парня, — бормочу я, заставляя Дизеля смеяться.
Гарретт стонет.
— Я никогда не переживу этого. Никаких Барби или какого-нибудь странного дерьма, детка, или я сделаю с тобой что-нибудь похуже.
— Ладно, — дуюсь я, глядя на его бледную кожу. Что делать? Я беру иглу и, как Гарретт показывал мне раньше, прикладываю ее к его коже. Я делаю крошечное сердечко, а затем поднимаю взгляд и вижу, что он тяжело дышит, его глаза плотно закрыты, поэтому я откатываюсь назад.
— Готово!
Он открывает глаза и смотрит на меня.
— Детка, все хорошо.
Наклонившись, я нежно целую его.
— Перевернись, я могу заняться твоей грудью, — предлагаю я, зная, что, если мы остановимся, это убьет его.
Гарретт кивает, натягивает штаны и переворачивается. Я вытираю область рядом с его животом, где есть еще пространство, а также несколько шрамов.
— Ты уверен? — спрашиваю я мягко.
Он скрипит зубами.
— Я справлюсь, сделай это.
— Дай мне знать, если нужно остановиться, — приказываю я, и он кивает.
Дизель проскальзывает внутрь, помогает мне, и мы начинаем бить татуировку. Надеюсь, ему понравится. Честно говоря, я боюсь, что не понравится, но сейчас уже слишком поздно. Я делаю только небольшой участок, и я не так хороша, как Гарретт, но я в порядке. Я любила рисовать, так что это не слишком сложно. Ладно, это ложь, но все же.
Когда все готово, Дизель добавляет детали и тени, пока я хватаю дрожащую руку Гарретта и наклоняюсь к его лицу, ухмыляясь.
— Это точно член, ты накажешь меня еще раз?
Я ухмыляюсь, а он смеется.
— Еще бы, детка.
Он не сводит с меня глаз, и я бормочу, отвлекая его, пока Дизель не закончит.
— Я так чертовски горжусь тобой, — бормочу я ему в губы.
Гарретт обхватывает мою голову и стонет.
— Я доверяю тебе, детка.
Это поражает меня.
Я не могу говорить, пока Гарретт отстраняется и рассматривает свою новую татуировку. Я застыла на месте. Он доверяет мне. Я слышу его вздох.
— Ни хрена себе, Рокси.
Я поворачиваюсь и смотрю на нее через зеркало, беспокоясь, что она ему не нравится. То, что началось как шутка, теперь действительно что-то значит. Он доверяет мне настолько, что я прикасаюсь к нему... Черт, о чем я думала? Это часть его кожи, содранная на месте шрама, а под ней ― шевелящиеся змеиные витки, как будто его кожу содрали, чтобы показать гадюку под ней. Благодаря деталям Дизеля это выглядит намного лучше, и нет никакого члена. Я подумала, что Гарретт слишком храбр для такого дерьма.
Он поворачивается, его глаза расширены, и он выглядит потрясенным.
— Детка...
Я пожимаю плечами.
— Может, она и порезала тебя, Гарретт, но под всей этой кожей скрывается гадюка, хищник, сильный, как никогда.
Он бросается ко мне, и я задерживаю дыхание, но он притягивает меня к себе и целует крепко, отчаянно, с любовью, прежде чем прислонить свой лоб к моему.
— Мне это чертовски нравится.
— Да? — спрашиваю я.
Гарретт кивает, но потом дразняще сужает глаза.
— Что ты нарисовала на моей заднице?
Я отстраняюсь и показываю на Дизеля.
— Это он сделал! — кричу я, прежде чем начать убегать.
Я слышу, как он стягивает штаны.
— Рокси! — кричит он, а я смеюсь.