Она очнулась от своих мыслей только в лифте, еще более грязном, чем обычно, и заметила, что чуть улыбается. Вот было бы забавно описать в разговоре с Андреа сидевшего в нем другого человека. Но кто знает — может, он и сам об этом догадывается. Иной раз она замечала, что его мысли витают где-то далеко, словно он заворожен какими-то видениями, и ей не хотелось думать, что единственный предмет его размышлений — какой-нибудь следственный эксперимент или данные судебной экспертизы. В то мгновение, когда она вставляла ключ в замочную скважину, в квартире зазвонил телефон.
— Паскуалетти? А кто это?
Надо же было, черт возьми, задать такой глупый вопрос. Даже не глядя на капитана, сохраняющего по-прежнему невозмутимый вид, Балестрини почувствовал, что дал маху.
Он начал вертеть в руках магнитофонные кассеты, а Де Дженнаро в своем обычном стиле — отрывисто и кратко — объяснял ему, кто такой Гуидо Паскуалетти. Раньше он был агентом СИДа[19], ныне — частный детектив, а кроме того, и это главное, старший брат Розанны Паскуалетти, по мужу — Россетти.
Материалов о нем не так уж много, но того, что успел за двадцать минут рассказать Де Дженнаро, было более чем достаточно. Кроме того, на магнитофонной пленке оказалась запись парочки довольно любопытных телефонных разговоров. И еще кое-что.
— Еще?
— Да. В первой же записи, которую мы сделали, Паскуалетти, болтая с сестрой о всякой ерунде, сказал, будто подозревает… в общем, что его телефон подслушивают.
— Так ведь оно и было, — подтвердил Балестрини, улыбаясь. Он чувствовал, что капитан чего-то не договаривает. Де Дженнаро тоже утвердительно кивнул, но без улыбки.
— Он был совершенно прав.
— Конечно, я знаю.
— Да нет, доктор. Дело в том, что его телефонные разговоры слушали другие уши, не только наши.
— А… Вы можете узнать, кто его подслушивает?
— Наверно, надо выяснить…
— Да, кстати… Полковник в курсе того, как идет расследование?
— Ему известно, что этим делом занимаюсь я.
— Да, но…
— Он не интересовался деталями, — ответил капитан, обнажив зубы в клоунской улыбке.
«Мы с ним похожи на любовников, наставляющих рога своим законным половинам», — с досадой подумал Балестрини. Начальник следственного отдела наверняка почти ничего не знал о всей этой истории, а Де Дженнаро не проявлял никакого желания информировать его о каждом шаге в ходе расследования. Прокурору, возможно, было известно и того меньше. Да ведь и пытаться докладывать ему — пустое дело: даже если он не болен или не занят своими представительскими обязанностями, отнимавшими у него те редкие дни, когда он ненадолго появлялся на работе, он все равно почти не слушал, о чем ему докладывали.
— Ну как там с Буонафортуной? — каждый раз спрашивал он, о чем бы ни заходил разговор — о задержании Баллони или о невиданно сильном ливне в прошлом июне. Казалось, он был просто одержим делом члена «красных бригад». Во время одной из демонстраций с требованием освобождения Буонафортуны произошла перестрелка с полицией и несколько человек было ранено. «Вот видишь, Балестри, люди думают, будто мы решили засадить его, обвиняя в преступлении, которого он не совершал. Будто мы воспользовались тем, что у него нет алиби. И впрямь расследование его дела здорово затянулось…»
— Придется поговорить с прокурором, — пробормотал Балестрини, поглаживая свой тяжелый, округлый подбородок. («У тебя все лицо под ртом», — подшучивала над ним Вивиана.) Капитан промолчал, но Балестрини показалось, что он смотрит на него как-то многозначительно, словно еще чего-то ждет.
— Хорошо… Ну, а мы с вами тем временем будем не спеша продолжать работу… — добавил следователь.
— Вот это я и хотел знать.
— М-м. Будем надеяться, что теперь прокурор…
— А он сегодня здесь? Я на днях слышал, что он нездоров.
— Как раз сегодня, после обеда, вышел на работу. Надеюсь, на этот раз мне удастся его убедить, что речь идет о серьезном деле. Мы задержали мальчишку с таким запасом тротила, которого хватило бы, чтобы взорвать весь Палаццаччо[20]. И почти уверены, что взрывчатку дал ему этот подозрительный лавочник. Жена же лавочника, как вы докладываете, сестра Паскуалетти. Теперь я вспоминаю эту фамилию. К сожалению, у меня плохая память на имена, но в пору скандала между СИДом и генеральным штабом я сотни раз встречал фамилию Паскуалетти в газетах. Если бы нам только удалось выяснить, кто такой «лейтенант», с которым Паскуалетти беседовал по телефону… В самом деле, какой «лейтенант»? Тут что-то не так. По голосу я дал бы ему лет пятьдесят-шестьдесят. И хотя записанный телефонный разговор очень короток, по тону, каким неизвестный говорит с бывшим агентом СИДа, можно наверняка сделать вывод, что «лейтенант» занимает куда более высокое положение, чем Паскуалетти.
19
СИД — до реорганизации в конце 70-х годов название тайной службы итальянского министерства обороны.
20
Так в Риме называют Дворец правосудия (Палаццо ди Джустиция) — огромное здание претенциозной и безвкусной архитектуры, построенное в 1870 году.