Эдвард. А я думаю, что это грандиозно.
Джон. М-м?
Эдвард. Да, это просто великолепно.
Джон. Может быть. (Пожимает плечами.)
Генриетта (закрывает штору в альков, гасит свет). Я должна уйти, мне надо переодеться.
Эдвард. Еще рано. (Подходит к столику с напитками.) Позвольте предложить вам выпить чего-нибудь, Кристоу.
Джон. Нет, благодарю вас. (Стучит мундштуком сигареты по портсигару.)
Эдвард (направляется к французскому окну справа). Какой тихий вечер.
Эдвард смотрит сначала на Генриетту, затем на Джона, потом выходит вправо.
Генриетта (выходя на середину). Ты был очень груб с ним, Джон.
Джон (оборачиваясь). У меня нет времени для подобного рода людей.
Генриетта. Эдвард очень милый.
Джон. Возможно. (Закуривает сигарету.) Но мне он не нравится. Я думаю, что он неудачник.
Генриетта. Знаешь, Джон, иногда я просто боюсь за тебя.
Джон. Боишься за меня? Что ты имеешь в виду?
Генриетта. Быть таким безразличным, как ты, просто опасно.
Джон. Безразличным?
Генриетта. Ты не знаешь и не хочешь знать, что о тебе думают люди.
Джон. А я бы сказал наоборот.
Генриетта. Да, конечно, ты понимаешь все, что ты видишь — глазами. Ты как прожектор. Яркий луч света, бьющий в одну точку, которая интересует только тебя и никого больше, а все, что вокруг тебя, что не попадает в круг света, — все это остается в темноте.
Джон. Генриетта, дорогая, что все это значит?
Генриетта. Я говорю тебе, это опасно. Ты считаешь, что каждый человек точно такой же, как ты сам. Все — (медленно шагает в сторону Джона) и Люси, и Герда, и Мидж, и Эдвард…
Джон кладет свою сигарету в пепельницу на каминной полке.
Ты хоть немного догадываешься, как они тебя воспринимают?
Джон (улыбаясь). А Генриетта? Что чувствует она? Но крайней мере, (берет ее за руку, притягивает к себе) в тебе-то я уверен.
Генриетта. Ни в ком на свете ты не можешь быть уверен, Джон.
Джон целует ее. Она беспомощно отталкивает его, он отпускает ее, улыбается. Поворачивается, берет из пепельницы свою сигарету и направляется к двери слева. Справа входит Эдвард. Джон окидывает Эдварда презрительным взглядом, затем уходит.
(Поворачиваясь к Эдварду.) Давай выпьем, Эдвард, пока я не ушла. (Оборачивается, смотрит в зеркало над каминной полкой, носовым платком убирает смазанную губную помаду.)
Эдвард (подходя к столику с напитками). Шерри?
Генриетта. Да, пожалуйста.
Эдвард (наполняя два бокала). Мне бы хотелось, чтобы ты почаще приезжала в Ансвик, Генриетта. Ты уже давно не была у нас.
Генриетта. Я знаю. Просто я совершенно замутилась.
Эдвард. И что же, это настоящая причина? Генриетта. Конечно нет.
Эдвард. Ты можешь мне сказать, Генриетта?
Генриетта (отводя взгляд, с чувством). Ты такой милый, Эдвард. Я тебя очень люблю.
Эдвард (подходит к Генриетте с бокалами в руках). Почему ты не приезжаешь в Ансвик? (Протягивает ей шерри.)
Генриетта. Потому что… никто не может вернуться назад.
Эдвард. Ты была там так счастлива! Вспомни старые добрые времена.
Генриетта. Да. Там я была совершенно счастлива, но обычно человек даже не подозревает о своем счастье.
Эдвард (поднимая бокал). За Ансвик.
Генриетта (поднимая бокал). За Ансвик.
Оба улыбаются, пьют шерри.
Там все по-прежнему, Эдвард? Или все переменилось? Обычно все со временем меняется.
Эдвард. Я не меняюсь.
Генриетта. Да, дорогой Эдвард, ты все тот же.
Эдвард. Все тот же, как старый пень посреди поляны.
Генриетта (направляется к софе). Не говори так. (Садится на софу слева.)
Эдвард. И все-таки это правда. Мне так и не удалось что-либо совершить.
Генриетта. Я думаю, что у тебя хватало мудрости ничего не совершить.
Эдвард. Ты говоришь странные вещи, Генриетта, я тебя не понимаю. Ты добилась такого успеха.