Крик по поводу второго за пять лет нашествия крыс поднялся оглушительный, но правительство обещало — это было уже другое правительство, — что не допустит катастрофы, подобной лондонскому Нашествию. Так реагировали власти. Правительство содрогалось в предвидении будущих обвинений, а оппозиция потирала руки в мстительной радости, вспоминая унизительную порку, которую ей пришлось выдержать несколько лет назад. Министерство сельского хозяйства, главный ответственный за происходящее, уже готовило документы, подтверждающие отсутствие халатности с его стороны. Совет директоров «Крысолова» торжествовал, пока его работники разворачивали бурную активность. Ведь не кто иной как сотрудник «Крысолова» определил наличие крыс и предложил немедленные действия, которые не прошли благодаря влиянию личного секретаря министерства сельского хозяйства, решившего действовать не торопясь. Конечно, «Крысолов» открыто не кричал об этом промедлении, но если потребуют обстоятельства, молчать он не собирался. Да нет, все останется между ними, советом директоров и Энтони Торнтоном, ведь гораздо полезнее иметь должником — тайным, конечно, — такого влиятельного чиновника.
Ни одного человека, кроме непосредственно занятых в операции, не осталось в Эппинг-форест. После случившегося во временном городке решено было эвакуировать все население. Более нервные считали, что в опасности весь зеленый пояс, однако их уверили в беспочвенности их страхов. Все данные говорили за то, что расселение крыс ограничено лесом, и для прочих, даже соседних районов, никакой опасности не существует.
Эвакуированная зона была оцеплена войсками, причем солдаты, стоявшие по соседству, должны были быть в пределах видимости друг друга. Кроме того, повсюду курсировали вооруженные патрули. Их количество было увеличено за счет столичной полиции и полиции графства. Пожарная охрана пребывала в полной боевой готовности. Почти над самыми верхушками деревьев летали вертолеты, выслеживая притаившихся врагов. Королевские танки с самым угрожающим видом уставились на лес, готовые по первому же приказу ринуться в бой.
Единственный клочок земли внутри оцепленного пространства, на котором находились люди, был Центр заповедной зоны. Его маленькая стоянка для машин, лужайка перед домом были уставлены военными, полицейскими, прочими машинами, а главный корпус гудел от беспрерывного движения. Никому без особого разрешения и военного эскорта нельзя было въехать в опустошенную зону и выехать из нее. Восемь пожарных машин стояли на дороге на Хай-Бич, уставясь в долину, как хищники, высматривающие добычу. Армейские машины, совершенно безопасные благодаря крепкой броне, бесстрашно разъезжали по дорогам и тропинкам леса, выискивая заблудившихся и просто дураков, проигнорировавших кордон или обманувших его. Зачем так поступать, зная об опасности, было выше солдатского понимания, но они уже научились не недооценивать глупость своих соотечественников, проявляющуюся в подобных ситуациях.
В последовавшие после массового нападения дни были найдены свидетельства других нападений: разодранные, заляпанные высохшей кровью остатки палатки на безлюдном участке поля, пол которой был усеян костями двенадцати пропавших приютских мальчиков и их воспитателя; кости, по-видимому, занимавшейся любовью парочки на полянке недалеко от дороги, где остался стоять их автомобиль; пустая лодка с удочкой и бутербродами на одном из прудов, где разрешалось ловить рыбу; грузовик с открытой дверцей, словно водитель хотел спрыгнуть на дорогу, чтобы согнать с нее мешавшее ему животное, ведь домашний скот тоже нередко бродил по лесным тропинкам; блестящий новенький мотоцикл без седока; оседланная и тоже без седока лошадь; расположенный рядом с другими дом, но пустой и весь забрызганный кровью.
Все же предупредить об опасности всех до одного людей было невозможно, несмотря на бесконечные объявления по радио, оповещения патрулей, обходы домов, все-таки находился кто-нибудь, кто ничего не слышал и не видел. Многие жители уехали, не дожидаясь второго предупреждения, но были и очень старые люди, которых пришлось «уговаривать» силой, и состоятельные глупцы, считавшие себя выше каких-то там крыс, которым можно просто-напросто указать на дверь. Однако в конце концов уехали все и настала пора вплотную заняться крысами.