Он распахнул ворота, залез обратно в «лендровер» и въехал на заповедную территорию. Не выключая мотора, он закрыл ворота. Оленей было не видно, но Денисон не усмотрел в этом ничего необычного, зная пугливый нрав своих подопечных. Он ехал вдоль ограды, ища в ней разрывы и убеждаясь, что ни один олень не погиб, повиснув на проволоке, потому что никому из них еще не удавалось перепрыгнуть через нее, чтобы обрести свободу.
Еще ничего не видя, он уже все понял. Они лежали далеко друг от друга, словно вдруг чего-то испугались и бросились бежать в разных направлениях. Полуобъеденные, окровавленные скелеты. Денисон выскочил из «лендровера», напрочь забыв о радиосвязи, без которой уже не обходилась ни одна машина, и побежал к ним, обливаясь потом и качая на ходу головой. Пять, шесть, семь. Вон еще. Всего девять. Господи! Нет. Еще один в сотне ярдов. Один возле ограды. Другой... Он глядел на останки, боясь поверить. Слишком много крови, чтобы сказать точно... но там, где не было пятен крови...
Он подошел совсем близко к тому, что еще недавно было живым существом, забыв обо всем на свете, хотя опасность продолжала грозить из-за каждого бугорка. Теперь он знал точно. Несчастное животное с рваной раной пониже рогов, в которой еще не свернулась кровь, значит, смерть наступила совсем недавно, и с желтовато-коричневой шкурой, не до конца съеденной крысами, было белым оленем.
Уиттейкер широко открыл проржавевшие ворота, и Пендер въехал на своем «ауди» в усадьбу. Он ждал, пока старший учитель закроет ворота, и глядел через лобовое стекло на длинную прямую дорогу впереди, по обеим сторонам которой стеной стояли сосны. Отсюда он мог увидеть лишь очертания большого квадратного Сеймур-холла с черными трубами на фоне голубого неба.
Открылась дверь, и Уиттейкер сел рядом. Машина медленно двинулась с места. Мужчины стали внимательно вглядываться в деревья, стараясь не пропустить ни поврежденной коры, ни движения зверя, если он будет.
— Что вы думаете? — спросил Уиттейкер, не отрываясь от деревьев со своей стороны. — Две недели уже никаких следов. Даже больше. С того дня, как была проведена газовая атака.
Пендер покачал головой.
— Не знаю. Хорошо, если мы уничтожили всех, но почему-то у меня неспокойно на душе.
— Почему? Ведь мы уже прочесали дюйм за дюймом весь лес. Осталось всего несколько домов. Даже вот этот перед нами уже был осмотрен с вертолета. Вокруг полно свиней, и они вроде бы вполне здоровы.
— Нет, я не успокоюсь, пока самолично не вычеркну все дома из нашего списка.
— Наверно, вы правы. Я-то уж наверняка вздохну с облегчением, только когда мы получим чистое карантинное свидетельство. Да и тогда, может, еще несколько лет не смогу избавиться от страха.
Пендер остановил машину возле полуразрушенных деревянных ворот в загородке для скота, перекрывающей дорогу в поле, за которым стоял дом.
— На машине туда не доберешься, — сказал Уиттейкер. — Когда-то тут была хорошая дорога, но свиньи умудрились перекопать и ее.
— Ладно, пойдем пешком. — Пендер быстро обежал глазами окрестности.
Особенно он боялся лесных опушек, и был рад, что сосны остались далеко. Воспоминание о крысах-мутантах, прыгающих с деревьев, было еще слишком живо. Впереди чуть правее возвышалась крошечная рощица, которая не понравилась ему еще в прошлое его посещение усадьбы. Надо будет осмотреть ее потом. По радиосвязи он сообщил в штаб об их местонахождении. Там теперь с этим было строго. Потом надел пояс с кобурой.
— Ладно, — сказал он, покончив со снаряжением. — Пойдемте взглянем.
Уиттейкер открыл дверь и вылез наружу, сверкая серебристым костюмом в лучах солнца.
— Эй, шлем! — крикнул Пендер и нагнулся поднять его с пола, где он лежал, небрежно брошенный старшим учителем.