— Нет, нас тут пятьдесят восемь человек.
— Раненые есть?
— Нет.
Стиф подбежал к Майклу и, наклонившись, прокричал в прибор своё имя и координаты. Он всё-таки определил их сам и не говорил об этом.
— Мы поняли, ребята. Держитесь. Через три дня мы заберём вас.
Прибор вновь заскрипел и зашуршал.
Майкл обернулся. Пятьдесят семь испуганных пар глаз смотрели на него.
— Как — через три дня?! — спросил он, глядя на всех. — Как — через три дня?! — тряся микрофон, кричал Майкл. Но ответом был лишь шум и треск космоса.
— Они вышли на сверхсветовую, — тихо сказал Стиф. — Они не слышат.
— Но, — Майкл, заплакав, уткнулся в грудь Стифа. Юноша обнял его. Все молчали. Появившаяся надежда так же быстро улетучилась.
— Я не хочу, не хочу! — кричал Майкл, давясь слезами. Несколько минут все молча, стояли и смотрели на прибор, а потом также тихо ушли в кабинеты. Повар вернулся на смотровую площадку, а Полина принялась за столы. Стиф продолжал одной рукой крепко прижимать к себе Майкла, а другой гладить по голове.
— Всё, оставь меня! — крикнул мальчик, оттолкнув Стифа. — Всё, теперь всё кончено!
— Да, — кивнул Стиф и медленно прошёл в зал, сев за столик, задумался.
Майкл подошёл к компьютеру и, войдя в программу управления залом, сделал последнюю запись.
***
Стиф, опираясь на костыль, стоял в медицинском отсеке возле небольшого бокса сохранения и поддержания жизни, расположившегося на высоком столике. К боксу тянулось множество различных проводков и трубочек от окружающих его приборов. И каждый выполнял определённую функцию для поддержания жизни того, кто находился в боксе.
Молодой человек только избавился от неудобных фиксаторов, помогающих ему прямо держать своё тело, и, боясь наступать на всё ещё прикрытую защитной оболочкой, недавно воссозданную ногу, предпочитал весь свой вес нагрузить на прочный костыль. Аккуратно смахнув слезу, словно просто почесал нос, Стиф обратился к оператору. Тот сидел внутри большого овального стола, лишь в одном месте имеющего разрыв. На поверхности вкруговую расположилось дюжина серебристых дисков с прозрачными экранами исходившими из них. Оператор внимательно следил за показаниями на экране воспроизведения сознания.
— Как он? — волнуясь, поинтересовался Стиф.
Оператор обернулся и, словно извиняясь, пожал плечами.
— Он написал прощальное письмо.
— Не может быть? — Стив немного потянулся, не выпуская костыля из руки, и посмотрел в окошко сверху на боксе. Затем перевёл взгляд на ничего не значащие для него точки, пирамидки, чёрточки, мелькающие на экране оператора.
— Да, — ответил тот, указав на эти странные знаки. — Он испытал сильный эмоциональный всплеск, и после его сознание сразу перестало сопротивляться. Он готово покинуть наш мир.
— Но вы же смогли достучаться до него!
— Боюсь, мы опоздали.
— Как это опоздали? Вы же сказали, что…
— Я помню, что я сказал, но…— он ткнул пальцем на экране в изломанную линию. Она скакнула несколько раз верх, превратившись, словно в острые скалы. — Вот тут, в этот момент он испытал очень сильное потрясение. Это произошло сразу после нашего сообщения. Сначала всплеск радости, а потом сразу же…
— Что?
— Его сознание отказывается существовать.
Стиф перевёл взгляд на большой экран, вмонтированный в стену над столиком с боксом.
— А когда будет точно понятно?
Оператор также взглянул на светящийся матово-голубым экран.
— Как только электроэнцефалограф обработает данные и сможет воспроизвести картинку.
— Может, вы ошибаетесь? — Стиф посмотрел с надежной.
— Боюсь, что нет. Вот, уже кое-что можно и увидеть.
Он быстро набрал на дисплее сложную систему цифр и экран над боксом ожил.
Мальчик стоял за барной стойкой и держал в руках микрофон. Рядом находился Стиф, немного худее и выше, чем в жизни.
— Мы поняли, ребята. Держитесь. Через три дня мы заберём вас, — из микрофона послышался немного искажённый голос оператора.