Горстка рабочих представляла собой только часть шокирующей картины. Увидев же всё целиком, я почувствовал, как кровь застывает в жилах. Ледяной червь заточил меня изнутри, сковывая конечности и перекрывая кислород. Рядом с рабочими лежал человек, полностью голый, а руки его были отрезаны по самые ключицы. Мощный выброс адреналина произвёл мой организм, словно увидеть это, было не под силу его восприятию. Человек ещё дышал, но обрубки его конечностей, источая кровь, отсчитывали ему последние секунды. Он посмотрел на меня таким умоляющим взглядом, как на последнюю надежду. В глазах его я прочёл всю боль и страдания, перенесённые им до моего появления. Но не человек меня заботил в этот момент, ведь теперь я знал точно, что попал в очень недоброе местечко. И первое, что пришло на ум - это как бы не оказаться рядом с этим бедолагой, судьба которого уже предрешена. Тут-то я впервые почувствовал, как дорога мне моя жизнь, и более того, как дороги руки и ноги, которые были ещё при мне.
Необоримый страх всё ещё поедал меня, во рту пересохло до такой степени, что языком можно было покарябать нёбо. Стояла полная тишина, и лишь до боли в груди удары моего сердца нарушали её. Казалось, время остановилось, но эта пауза была мгновением, за которое перед глазами пронеслась вся жизнь: пьянки, разборки и тусовки. Даже это прошлое стало мне очень дорого. В голове пробежала и такая мысль, что - какого чёрта я вообще решил сократить путь! Ведь шёл в нормальном, безопасном месте. Лень всегда приводила меня к очередной глупости. И не удивительно, что в такой критической ситуации мои мысли крутились в голове бешеным вихрем. Но, несмотря на весь сумбур, я знал одно: если сейчас же ничего не сделаю, то попросту сам подпишу себе смертный приговор. Понятное дело - в чьих руках инициатива, тот и хозяин положения, даже если он незваный гость.
Вариантов, для какого-либо предприятия я не видел. Единственный путь к спасению был на противоположной стороне комнаты - дверь, по-видимому, ведущая на лестничную площадку. Добраться до этой двери оказалось не так-то просто, ведь нужно было миновать сидящих на полу рабочих, которым я прервал ужин. О боже! мерзкие твари! животные! ведь их ужин и составляли конечности, лежащего на полу человека. К горлу подкралась тошнота, я протрезвел, но тело всё ещё оставалось ватным от непривычной дозы адреналина.
Положение мое было тяжёлым, ведь это очевидно - просто подняться и уйти, как ни в чём не бывало, не удалось бы даже при самом лучшем раскладе. Конечно, я бы мог попытаться вскочить и броситься наутёк, миновать дюжину рабочих, сделав полукруг, что вряд ли бы увенчалось успехом, либо перепрыгнуть через них напрямик. Последний вариант я счёл совсем нереальным, так как ощущал тяжесть зимней одежды, и прыжок на четыре метра в длину был не под силу моим возможностям.
Отказавшись от скорого бегства, я решился заговорить, потому что нужно было как-то действовать. Я пошёл на контакт, словно на автомате, сам себя не узнавая, а может быть, рука сверху заряжала меня именно теми словами, которые были способны помочь в этой скверной ситуации. Но о чём можно было говорить с таким отродьем? Человек, которого они искалечили, возможно, встречался мне на улице. Может быть, мы даже здоровались когда-то. Мне и смотреть на них стало противно.
Конечно, теперь, записывая свою повесть, когда мне ничего не угрожает, я могу спокойно рассуждать. Ведь тот способ, к которому я прибёг ради спасения собственной шкуры, сейчас кажется мне омерзительным. Возможно, вы будете укорять меня за это, ненавидеть. А что мне оставалось! ведь в таком положении временем на раздумья я не располагал. Да и потом, было бы их, скажем, три-четыре человека, мне бы без сомнения удалось убежать, даже дюзнув парочке из них. Но скотов было, по меньшей мере - двенадцать или тринадцать человек. Думаю, не всякий боец смог бы одолеть подобную шайку в тесном помещении.
Примерно десять, может быть, пятнадцать секунд прошло с того самого момента, как я свалился в это логово смерти. Я начал разговор, можно сказать, сочиняя на ходу.