— Шерил, извини.
В этот раз на смуглом лице показалась вина. Девушка опустила взгляд в пол, подобно непослушному ребёнку, чьи родители только что отчитали за плохое поведение.
— Вы оба работаете оставшийся месяц без зарплаты. Я позабочусь о том, чтобы Конте не давал тебе за работу ни цента. И к твоему сведению, — она подошла опять к двери с целью выйти, — Это наказание самое гуманное, что когда-либо было в моем клубе. Подумай об этом. В следующий раз вы будете наказаны так же строго, как и наши бывшие «коллеги».
Она многозначительно посмотрела и вышла. Тони уловила намёк, ещё один такой промах, и больше она не в клане. А путь из него только один.
***
Bea Miller — Like that
Тони вышла на площадку. Ее сведенные к переносице брови и сжатые плотно губы выдавали напряжение. Случившееся можно было назвать ссорой, но скорее ощущалось как небольшая несостыковка мнений. Возможно, они еще недостаточно знают друг друга, поэтому произошло такое недопонимание. Тони это не нравилось, очень не нравилось то чувство вины, засевшее в груди. Чисто теоретически, это она виновата во всем. И если отбросить глупую гордость, то было бы разумно пойти к Шерил прямо сейчас и как-то загладить свою ошибку.
Окинув взглядом зал и не видя девушку из-за этой темноты, метавшихся людей и ярких вспышек огней, она спустилась, крепко держась за гладкие перила. Обзор стал лишь хуже, теперь толпа была прямо перед ней и казалась непроходимой стеной. Эта масса двигалась, различались руки, ноги, сверкающие порой глаза, тела, что метались в полнейшем хаосе. Они жили в нем, наслаждались, искали его, приходя, знали. А клуб им это давал, никогда не сдерживал, лишь поощрял подобное.
— Блять! — вскрикнула мулатка, когда ее взял за ладонь какой-то парень.
Она отдернула руку, шарахаясь в сторону столиков. Сделав еще один шаг назад, отходя от скопища людей, девушка осмотрелась. За самым дальним, скрытым почти от всех столиком она заметила ту, что искала. Рыжеволосая сидела смирно, лишь покачивая ногой и постукивая длинным ногтем по тонкому стеклу стакана с недопитым коньяком.
— Ты злишься? — подошла к ней Топаз близко, чтобы та могла слышать, несмотря на громкую музыку.
— Разумеется, нет, — она стрельнула карими глазами в бок с стервозным выражением. — Не на что же.
Шерил чуть потянула время своим молчанием, чтобы девушка напротив поняла, как много сарказма та вложила в свои слова.
— Проваливай, Топаз.
Тони закатила глаза, все отрицательные эмоции резко ушли прочь, как только она посмотрела на те эмоции, что промелькнули в любимых глазах.
— Неужели так хочешь, чтобы ушла?
Ее тихие осторожные шаги в сторону рыжеволосой, взгляд на длинные ноги. Блоссом видя, о чем думает Топаз, скептически усмехнулась, беря стакан в руку и отпивая. Ей не нравилось, что девушка решила искупить вину подобным образом. Неужели она думает, что Шерил рискнет своим достоинством и уступит под прикосновениями теплых рук на коже.
— Даже не надейся, Ча-Ча. Это явно не тот случай.
Мулатка всего-навсего медленно улыбнулась от того, как девушка прокололась.
— Ты не называешь меня так, когда злишься, — довольно пробурчала она на ухо девушке, тихо опускаясь на оголенные колени той.
Кажется, они все-таки немного изучили друг друга за это время.
— Забудь о них, Шерил, — прошептала Топаз — Все давно всё знают.
Она качнулась бедрами, прекрасно помня, как так делала Блоссом ей прошлой ночью. Прекрасно помня эти ощущения, которые теперь она хочет дать рыжеволосой. Прекрасно помня, что делала Шерил дальше, как издевалась над ней.
— Теперь моя очередь.
Хрип в шею, от которого хочется дрогнуть, прерывистое дыхание на бледную кожу, и вот до этого уверенная в себе девушка сбивчиво сглатывает. Она чувствует, как теплая рука, не спеша, ползет по внутренней стороне бедра, где только что сидела сама мулатка. Ей не нравится то, как Тони влияет на нее, то, как управляет ситуацией. Ей нравится то, как Тони смотрит, то, как улыбается. От противоречивых мыслей, что каждый раз в подобные моменты ударяют в голову со всей силой, она жмурится. Хочет потрясти головой, но не может показать, как много эмоций приносят прикосновения Топаз. Всё как в первый раз, каждый тянет на себя, пытается выиграть. Движимые своими гордынями, они задыхаются от возмущения, от страсти, что дают друг другу, от накативших чувств. Есть те, кто говорят, секс нужен лишь для размножения. Он грязен и порочен, ведь люди, подобно животным, поддаются своим инстинктам. Но девушки, скрывшиеся за дальним столиком, ловящие дрожащие руки друг друга, доказывали обратное. Наполненные чувствами взгляды и трепетные движения… Они любили. И в такие моменты показывали больше, чем могли сказать словами. И может, они не сбросили одежду, не оголились полностью в уединенном месте, но эти взрывающие мозг ощущения, ударяющие где-то в груди, дающие точно такое же возбуждение, накрыли их с головой.
***
Зелёные глаза молодого парня в беспокойстве осмотрели помещение, переполненное людьми. Он нажал руками, держащими мокрую ткань старой рубашки, на окровавленную кожу друга. Кевин не обращал внимания на стоны и тяжёлое дыхание блондина и продолжал смывать грязь с глубоких царапин.
— Потерпи ещё, Люк, — брюнет бросил тряпку в таз и, оставив парня одного, отошёл к другому. — Ну как ты тут?
Он нагнулся над лежащим брюнетом, осматривая опухшее лицо.
— Слушай, я ничего в этом не понимаю, — он скривился в отвращении, — Но, по-моему, у тебя челюсть сломана.
Буквально чувствуя боль парня, он вздрогнул и оставил его в покое. Хмуро выдохнув, Кевин не знал, что делать. Десяток покалеченных преступников разбрелись по первому этажу клуба. У клана хоть и были связи повсюду, но привести такое количество побитых и грязных амбалов в больницу кажется абсолютно неразумным. Всё равно будут вопросы. Но что делать с ними здесь, если половина даже встать не может, а остальные пытаются помочь в первую очередь себе.
— Что здесь происходит?!
Келлер разворачивается на надрывный крик рыжеволосой девушки, с облегчением понимания, что теперь ей с этим разбираться.
— Я написал тебе ещё двадцать минут назад, — он провел грязной ладонью по лбу, вытирая пот.
В помещении было душно, а беготня между всеми выматывала.
— Я спрашиваю, что это такое, — Блоссом переступила через ноги одного из лежащих, брезгливо поджимая губы, — Какого черта в моем клубе развели этот свинарник!
Кевин в который раз скривился, но в данный момент из-за громкого звука.
— Шерил, не кричи, — послышалось с боку.
Девушка перевела взгляд карих глаз в поиске источника звука. Черты лица чуть смягчились от вида мулатки. Она молча подошла к сидящей Топаз, смотря без жалости. Розоволосая знала, на что шла, и была не один раз предупреждена.
— Что случилось?
Топаз убрала пакет со льдом из бара, что успел растаять в её руках. Рыжеволосая увидела разбитую губу и опухшую половину лица. Костяшки смуглых рук были стерты в кровь, вся одежда покрылась пылью и грязью, словно девушку тащили по земле. Но, по сравнению с большинством, Тони была в полном порядке. Вокруг неё лежали с глубокими, колотыми ранами, сломанными костями, побитыми органами, а она сидела, оперевшись на спинку стула без тяжёлых травм.
— Нас выебали по самые гланды, Принцесса, — девушка горько ухмыльнулась. — Змеи всё знали. Мы не просто не успели устроить поджог, мы зайти не успели в дом.
— Они были готовы, — слабо сказал кто-то справа, в чью сторону никто не повернулся.
Блоссом со злостью бросила свою сумку на стол.
— Мне повезло, змеи по старой дружбе не стали трогать, — девушка дотронулась подушечками пальцев к губе. — Почти.
На её слова рыжеволосая никак не реагировала. Она повернулась голову к центру зала, пробегаясь глазами по каждому. По тем, что мучительно кашляли и сплевывали кровь с надеждой, что органы останутся на месте. По тем, что кривились и сдерживали крик, плеская водку со склада на свежие раны.