— Не ожидается строгая компаньонка? Может тогда по пирожным? Кутнём?!
— Кутнём, — обрадовалась девушка, — вы не подумайте, Таня она хорошая, хоть и строжится. Всего на полгода меня старше, а командует словно классная дама. Такой характер — у Тани папа офицер, штабс-капитан в отставке, а она старшая из семи детей.
— Однако, — уважительно отреагировал, прикидывая размер пенсиона у штабс-капитана. Не особо, не особо, да ещё орава братьев-сестёр…
— А вы, Дмитрий Анатольевич, видели индейцев в Техасе? Ой, правда?! И какие они?
— Давайте без отчества, просто Дмитрий. Отвык в Америке, там по имени обращаются, реже по фамилии. Да и не такой уж я старый, чтоб по отчеству…
— Ой, вы вовсе не старый, а сколько вам лет? Двадцать пять? Больше? Двадцать восемь?
— М-м-м, — чувствуя себя полнейшим Ипполитом Матвеевичем, старым муднем, приударившим за молоденькой козочкой, ответствовал, — тридцать два.
— Ой, вы значительно моложе на вид!
Бл, классика! А почему, собственно, не переключиться на Наталью — подруга то холодная стерва, судя по всему. А времени на ухаживания категорически нет. К тому же рыженькая бестия огонь, ишь как глазыньками стреляет, кокетка.
— Натали, а не будет ли дерзостью с моей стороны пригласить вас в гости. Вы про индейцев спрашиваете, так покажу фотографические карточки потомков Чингачгука. Правда без оружия и без перьев, но всё одно колоритный народ!
Девушка просияла. Похоже у них с компаньонкой незримое соперничество по всем фронтам, как оно у женщин и случается сплошь и рядом. И коль неприступная аки Снежная Королева Татьяна-«Йоханссон» решила продинамить потенциального кавалера, подруга из чувства бабской стервозности может ой как далеко зайти…
Предчувствия не обманули. Едва прошли в мои «апартаменты» (по пути ухитрился сунуть незаметно Степану рублёвку) как Натали приподнялась на носочках и подставила губы для поцелуя…
Нижнего белья на барышне 19 века не оказалось, под строгим платьем длинная ночная рубашка или как там она сейчас называется. И всё… Чистенькая, вкусно пахнущая мылом туалетным, голенькая, готовая к подвигам во славу Амура. Или Венеры…
Долгое воздержание сорвало крышу — платье вверх и прекрасные сисечки, упругие, стоячие, двоечка налитая оказались в умелых (надеюсь) руках иновременца-попаданца.
— Платье, — Наталья неразборчиво прошептала-промычала сквозь ткань, — платье расстегни.
Чёрт, так же и задохнётся девушка! Пришлось чуть притормозить, «срывая с графини остатки одежды»…
Через пару часов вся такая аккуратная и невинная Наталья Петровна упорхнула к себе, одарив любовника страстным (с языком) поцелуем.
Выделил девушке «на булавки» четвертной, и плюс ещё 50 полновесных российских имперских рублей за карточки. Почерк, что у Натальи, что у Татьяны — каллиграфический, вот что значит старая школа! Правда из 500 визиток семь штук таки «запороли» — кляксы. Надо же как старались — чтоб ни пятнышка, ни помарочки! Ответственность!
Касаемо любви Натали оказалась страстной и умелой особой. Поначалу, конечно, скромничала. Но когда «процесс пошёл», начала отвечать активно, «выключила девочку». Или же поняла, что глупо, придя к мужику в номер без трусов, изображать невинную жертву опытного развратника.
— Ты только не думай! Я не такая! Просто…
Ясное дело, что не такая, ясное дело, что после жениха Петеньки я у барышни второй, как в песне Аллегровой про превратности женской судьбы.
Но! Зван вечером в их «келью» на чаепитие, спешит Натали похвастать трофеем, умыть подружайку. Отчего и не сходить, не развеяться, заодно 150 рублей передам, простимулирую девушек.
Комната даже чуть поменьше чем у меня, — две кровати по углам, шкаф у двери, комод пузатенький, стол и четыре табуретки. Вот и все мебеля. Как говаривал друг Валера — бедно, но чисто. С угощением мудрить не стал — две дюжины пирожных четырёх видов, бутылка красного вина, всё равно бухать с размахом в этом «дамском домике» не выйдет, деловые посиделки, не более. Сукин сын Степан и здесь ухитрился на дороге попасться — как же, его зона ответственности. Деньги есть и денег не жалко, но обнаглеет же персонаж ежели каждый раз да по рублю выдавать. Тем более не сексоваться иду. Хорошо, что вживаюсь в это времечко булкохрустное, мелочь в кармане для чаевых специально откладываю — выдал дворнику двугривенный, по морде видно, большего ожидал. Ничего, перетопчется, вот придёт дама ко мне — осчастливлю Стёпу целковым!
Девушки от вина дружно отказались, работать вечером — карточек вон сколько предстоит заполнить. А Дмитрий Анатольевич пусть выпьет, он же мужчина.
— Нет, барышни, если вы абстиненты, то и я за компанию. Чай!
— Правильно, — благосклонно кивнула Татьяна Андреевна, — пьянство бич России!
— А трезвость — норма жизни!
— Ой, как здорово, — зааплодировала звонкой фразе Наталья Петровна, — а кто так сказал?
— Плутарх!
— Неужели?
— Тогда Сократ, Татьяна Андреевна, или Конфуций. Да пусть хоть сам Государь Император!
Девушки синхронно рассмеялись, про царя-батюшку ходят разговоры, что уважает государь водочку, ставя исконно русский напиток выше заморских коньяков, да-с! Дабы увести разговор в более приличную плоскость, ибо стены межкомнатные в «общаге» тонюсенькие, наверняка соседки «уши греют» потянулся к гитаре, как положено — с бантом.
— Музицируете?
— Это не наша, Ирина из комнаты напротив оставила.
— Ой, Тань, не встревай. Дмитрий, исполните что-нибудь про Америку!
— Желание прекрасной дамы — закон! Только сначала про Японию!
Эх, да простит мне автор первоначального текста, столь беспардонно уворованного. Впрочем, она ещё из пелёнок не вылезла, а если и вылезла, то точно под стол пешком ходит.
Спасибо тебе, школа музыкальная и дворовые гитарные университеты, вам спасибо. Не только три блатных аккорда могём!
Он капитан, и родина его — МарсельОн обожает споры, шум и дракиОн курит трубку, пьёт крепчайший эльИ любит девушку из НагасакиУ ней следы проказы на рукахУ ней татуированные знакиИ вечерами джигу в кабакахТанцует девушка из Нагасаки
Чувствуется, заинтересовал аудиторию. Так и песня к месту — зря что ли распинался про планы прикупить в Марселе (или в Тулоне) грузо-пассажирский пароход и открыть линию Одесса-Палестина. Святые места, паломники, а ежели благочестивых россиян не набирается, то круиз по Средиземному морю, — солнечные ванны, солёный морской ветер, восходы и закаты, мужественный капитан и штурман красавец, романтика! Состоятельным господам и особенно дамам всенепременно понравится!
У ней такая маленькая грудьИ губы, губы алые, как макиУходит капитан в далёкий путьИ любит девушку из Нагасаки
За стенкой «шумнули», похоже приложили банку для пущей слышимости, а она и упади. Ну, хоть не разбилась. Девушки рассмеялись, переглянувшись.
Кораллы алые, как кровьИ шёлковую блузку цвета хакиИ пылкую, и страстную любовьВезёт он девушке из НагасакиВернулся капитан издалекаИ он узнал, что джентльмен во фракеОднажды, накурившись гашишаЗарезал девушку из Нагасаки
Абзац! Звон стекла в соседней комнате, банка разбилась. Таки есть, есть у меня талант певческий, ишь как разбередил души женские. Наталья и Татьяна только глаза большие сделали, мимикой умоляя продолжить пение. Да не вопрос!
У ней такая маленькая грудьИ губы, губы алые как макиУходит капитан в далёкий путьИ помнит девушку из Нагасаки…
Шутливо раскланялся, благодарные слушательницы зааплодировали, еле сдерживаясь чтоб не расхохотаться — перемигиваются, показывая на стенку за которой банка вдребезги. Ух, будет тема для шушуканий когда я уйду…
— Вы действительно собираетесь купить пароход?
— Есть такое намерение, Татьяна Андреевна. Только в России суда дороги, не хватит капиталов. Проще на месте присмотреть, есть намётки на Марсель, тем более во Франции старший брат обосновался, ведёт семейный бизнес, ну дело на нашему, по российски. С ним надо сначала посоветоваться.
— Здорово, помнишь, Тань, у Островского — «Ласточка»!
Чёрт, не хватало ещё в раж певческий войти и урезать «Мохнатого шмеля». Хватит, хватит хроноаборигенам «Девушки из Нагасаки», не обкрадывать же авторов из будущего. Хотя, если вознамерился «менять историю», ещё вопрос — родятся ли они поэты и композиторы века двадцатого. Стоит ухлопать Володю Ульянова или Колю Романова и пошла колесить по новой колее история государства Российского, а за ней и мировая.