— На первый взгляд, никому, — Макаров жахнувший бокал коньяка, изломом брови указал барону, мол до краёв, не жадись, — но налицо нарушение законов Российской империи.
— Четыре тысячи народа, — вклинился в разговор Толль, — но вы же говорили про пятьсот.
— Про пятьсот душ я говорил, дражайший Эдуард Васильевич. Душ! А это у староверов исключительно самостоятельные мужики и молодые парни, выделившиеся из отцовской воли, способные и детишек заделать и умеющие с оружием обращаться. Пятьсот охотников, белку в глаз бьющих, самым современным оружием снабжённых будут обеспечивать выезд семей из России. А всего, с бабами и малыми ребятёнками да со старичьём, более четырёх тысяч.
— Изрядно, — контр-адмирал крякнул толи от опрокинувшегося в «трюм организма» коньяка, толи от числа старообрядцев-беглецов, — и как такую ораву вывезти думаете?
— На Аляске будет ждать в готовности грузо-пассажирский пароход, он и доставит общину в новое «Беловодье».
Навряд ли Толль и Макаров знатоки старообрядческих толков и поэтому фактаж, надёрганный из текстов Бажова-Черкасова-Обручева должен зайти на ура. А если и не проникнутся — плевать, уже и не расстроюсь. Прав был мудрейший Виктор Степанович Черномырдин — им как лучше делаешь, а они кобенятся, хотят как всегда, пресмыкаться перед министерством финансов, каждую копеечку клянчить на исследования и боготворить клан Романовых Голлштейн-Готторпов разворовывающий казну…
— Вы, Дмитрий Анатольевич, — ага, уже по имени отчеству, добрый знак, — какое место занимаете в иерархии общины? Вы же, как понимаю, — пришлый?
— Дело в том, Степан Осипович, что столпы старообрядчества семейство Романовых, учинившее Раскол, считают за слуг Антихристовых. Я, попав «в гости» к суровым таёжникам, у одного из которых следы кандалов на руках, вообразил — то беглые каторжники. И начал, ради спасения жизни, навеличивать себя наиважнейшим революционером, покушавшимся на самого царя и сбежавшим от преследования жандармов в сибирскую глухомань. И нечаянно угадал. Старцы, к коим меня доставили охотники, спасибо — не удавили в зимовье, посовещались и дали шанс — живи, дескать, но под присмотром. А уж когда взорвали Александра Второго и эта весть дошла до глухомани, я не будь дурак смело заявил себя сподвижником Желябова, мол по моим планам грохнули самодержца. Тут уже полное доверие оказали и важное поручение — стал в едином лице и послом и разведчиком и приказчиком общины. Шкурки и золотой песок да самородки сбывал, покупая порох, ружья, много чего приобретал. Ну а как только отыскался Золотой Полоз, вспомнили вожди о моих рассказах про Аргентину, где воля и нет царей-аспидов — я ж для наглядности и книги покупал и атласы, и вызвали на серьёзный разговор.
— Золотой Полоз?
— Знакомо? Это змей из сказаний народов Сибири, Эдуард Васильевич, огромный золотой змей. Отбросив поэзию — невероятнейшая золотая жила. Геологический феномен, чистейший металл, практически без примесей. Нет нужды вести добычу, перекидывать сотни тысяч кубических саженей земли, — отламывай, отбивай «от змея» и плавь слитки…
— И насколько ваш змей оказался огромен?
— А представьте, Степан Осипович, так и не откопали целиком. Три взрослых здоровенных мужика пытаются обхватить, еле-еле выходит и то лишь кончиками пальцев соприкасаются. Сотни кубических саженей золота. Это я по минимуму беру и то только то, что смогли отрыть.
— Невероятно!
— Но факт! А факты вещь упрямая, — выбрось такое количество драгоценного металла и обрушатся рынки! Рухнет мировой порядок и экономика развитых стран рухнет тотчас же! Хаос и Великая война приключатся. На Россию тотчас нападёт коалиция всех прочих держав, куда там Крымской войне. Не позволят одному государству владеть таким богатством.
— Фантастика, — адмирал промокнул лоб, впечатлительный, хотя он же писатель, фантазия разыгралась. А вот Толль внешне спокоен, себе на уме немчура. Будь Золотой Полоз реальностью, я бы барона прямо сейчас пристрелил ради сохранения тайны, а то сдаст, непременно сдаст кайзеру все пароли и явки…
— Господа, давайте в открытую сыграем, как джентльменам и положено. Двести тысяч в любом случае остаются у Эдуарда Васильевича. Но! Если вы в ближайшее время объявляете о регистрации фонда, общества, треста, назовите как угодно, совершенно без разницы, — «Полярных исследований», я прочту об этом в газетах и появлюсь с новыми суммами. Если же не решитесь связываться с «господином Кузнецовым», то просто купите барк, шхуну, пароход и ищите «Землю Санникова» без моей помощи. Сразу предупреждаю — малейшая утечка информации это не только ваша смерть, но и смерть, мучительная смерть всех ваших близких. Жён, детей, родителей, братьев и сестер. Религиозные фанатики, те ещё изуверы и мстят страшно, годами, десятилетиями выслеживают и умучивают жертв. Я не пугаю, господа, так оно и будет. Думайте!
Хотелось, ах как хотелось испариться из кабинета, но тогда бы Макаров и Толль неминуемо попали в здешнюю дурку, вопреки распространённому мнению, что компанией с ума не сходят. А они ещё нужны России. Хорошо бы так дело повести, чтоб барон не пропал в Арктике через 11 лет, а адмирал через 13 годочков не погиб в Порт-Артуре. Ладно, преобразованиям данной реальности начало положено, а уж куда кривая вывезет, «будем посмотреть»…
Глава 16
Глава 16.
Степана Осиповича Макарова, героя войны с турками, блестящего морского офицера никто бы и не помыслил трусом назвать. Только самому себе не соврёшь, контр-адмирал страшно перепугался. Не за себя, за детей — пятилетнюю Александру и трёхмесячного Вадима. Уж больно убедителен был сибирский варнак. Нагл до чёртиков, но и чертовски убедителен. И смотрел этот Кузнецов как-то «сквозь» собеседников, как будто наперёд знал, что Макаров или Толль скажут, как поведут себя после изложенной фантастической истории. Даже где и когда смерть встретят адмирал и полярный исследователь, и про это визитёр как будто ЗНАЛ, ну, так Степану Осиповичу показалось…
— Что скажете, Эдуард Васильевич, — почти час после ухода «мецената» адмирал и барон молча употребляли арманьяк, добив объёмную, хоть и на треть ранее опустошённую, но всё ж таки полуторалитровую, по французской метрической системе, бутыль.
— Странно, — Толль положил пустую посудину на стол и крутанул, словно в рулетку решился поиграться. Горлышко остановившейся бутыли указало точнёхонько на портрет государя-императора. — Странно, что господин старообрядец перешёл к угрозам. Зачем?
— Действительно, зачем? — Макаров хлопнул ладонью по столу, — понимал ведь, душа каторжанская, что перед ним не мальчишки!
— Вы верите в сказку про «Золотого Полоза»? — Толль указал на книжный шкаф, — вон там, на нижней полке легенды и сказания северных народностей и нет там ничего подобного! А у ангарских тунгусцев и хакасов есть!
— Значит и вы, Эдуард Васильевич мыслите в том же направлении! Енисей! Или Ленский бассейн! Если поверить в сказки о золотом змее исполине и огромной общине в тысячи душ, то для переправки в Южную Америку множества людей и тысяч пудов золота без речных судов не обойтись! Но разговор то зашёл только о ледоколах, где столько народу не разместить. Следовательно, ещё к кому то непременно обратится господин Кузнецов, уже для постройки грузо-пассажирских пароходов.
— Не факт, — Толль глянув на портрет императора, убрал пустую бутылку со стола, — если принимать на веру слова гм, Дмитрия Анатольевича, то ему нужны в первую очередь порты и угольные склады в море Баренца и на Диксоне, плюс ледоколы. А это три-пять лет. Пароходы же можно спокойно купить, не привлекая к себе ни малейших подозрений в Европе за полгода до гм, «Операции Эвакуация»...