Сейчас макушка Сэля завершалась там, где начинались ключицы Дуностара, и седьмой ар быстро протолкнул наследного принца в кабинет без рукоприкладства, лишь при помощи ауры могущества, исходящей от его пугающей фигуры.
— А! — воскликнула королева-мать, отряхивая пышные юбки платья. — Мой драгоценный сын. Как провёл утро? Это ты сейчас кашлял? Я запрещаю тебе кашлять.
— Это я кашлял, Ваша Милость, — выступил вперёд Сагар.
Зармалессия искривилась, не особенно доверяющая россказням Верховного волшебника. Тот имел склонность потакать наследному принцу, а потому всегда выгораживал его. Нахмурившись, женщина окинула подозрительным взором своё чадо. С каждым месяцем Сэль становился всё более похожим на отца, и порой от единственного взгляда на принца в королеве вспыхивали старинные воспоминания, сладостные и трепетные, что волновали её душу. В такие дни она испытывала прилив любви к собственному отпрыску.
— Благодарю, матушка. Утро прошло славно, — наконец ответил Сэль без каких-либо чувств. — Как Ваши дела? Как Ваше здоровье? До меня дошли добрые вести о Вашей бодрости сегодня.
Однако королева ничего не сказала, она распахнула перед сыном объятья, предлагая тому уткнуться в материнскую грудь на глазах у Главного советника, Верховного волшебника и Прославленного полководца, должность которого занимал двадцатидвухлетний Дуностар. Такое поведение совсем не приличествует будущему правителю, Нин-дар-дину, господину всех земель, а потому Сэль замешкался. Но Зармалессия продолжала призывать его манящими движениями пальцев, будто робкого зверька, и принц сдался. Королева крепко прижала Сэля к собственному телу, после чего пухлым, круглым ротиком запечатлела на лбу отпрыска приветственный поцелуй.
Кабинет земли утопал в странном серебристо-зелёном свете, и в таком обрамлении плотно облегающее ожерелье на шее королевы-матери из бусин граната казалось ещё более причудливым. Оно напоминало чудовищный кровавый шрам, который словно отделял голову правительницы от хрупкого и маленького тельца, облачённого в парадные бархат и шелка бордовых, красных и золотых цветов — знаковых для дома Амуин. Сэль нервно сглотнул.
Пока Зармалессия тискала своего потомка, Зархель Великолепный покорно и безропотно ждал, однако его тяжёлый взор был прикован к лицу Его Высочества. Наследный принц всегда ощущал этот проникновенный взгляд Главного советника на своей коже как липкую и густую плёнку. Чёрные болота, мари и топи родины Зархеля оставили неизгладимый след в его глазах, наделяя их чем-то схожим — то ли грязным, то ли тревожным, но, определённо, затягивающим. Чем-то таким, в чём лучше не увязать.
— Ты постиг свой глиц? — Зармалессия задала сыну дежурный вопрос.
— Нет, прошу меня простить.
— А как твоя болезнь? Покажи мне, — потребовала королева.
И наследному принцу пришлось при всех обнажить руки до локтей, демонстрируя сердобольной матушке чистую, фарфоровую и полупрозрачную кожу без единого красного пятнышка. Жадный взгляд Зархеля не отлипал от Его Высочества.
— Наш гость снова изволит беседовать с тобой, сын мой. Вразуми же его, это твой долг как будущего короля. Он даже не желает принимать пищу без тебя, это неслыханно! Объясни ему, что выгодней будет сражаться не с нами, но сражаться за нас.
— Вы… матушка, Вы надели на него ошейник раба, а теперь желаете превратить его в союзника? Удивляетесь… или негодуете от того, что он выказывает недовольство и сопротивляется?
Неожиданно принц сверкнул глазами, но мать его не потерпела бы такой дерзости ни от кого, а потому схватила наглого юнца за щёки.
— Закрой свой рот! Я подарила тебе жизнь, не разбазаривай её, не растрачивай силы на пустые разговоры. Лучше поспособствуй общему делу, будь полезным. И послушным.
— Ваше Высочество… — в разговор учтивым голосом вклинился Зархель, подступая ближе к Сэлю, — …Это ведь всё на благо нашей страны, а не ради нас самих. Всё во имя Элисир-Расара, Вашей возлюбленной отчизны. Нам очень пригодятся чары этого иноземного господина.
Главный советник взял со стола серебряный поднос с едой и уже было протянул его наследному принцу, но королева-мать решительно выхватила подношение и лично всучила посуду Сэлю.
— И впредь не дерзи мне, мне не по нраву твой тон. Такое поведение не приличествует твоему положению, ни нынешнему, ни будущему. Всегда помни: ты станешь магом-королём, Господином всех земель и всех озёр. Тогда взоры каждого будут обращены на тебя, и у тебя не останется права на ошибку. Иди, иди уже.