Касарбин только разразился потоком брани, а затем и вовсе схватился за голову.
— Я понимаю, что это опасно. Ты… не обязан вмешиваться, можешь постоять в сторонке, — тихо прошептал мастер Гвальд, наклоняясь ближе к Бел-Атару.
Совершив пару жадных глотков, приезжий продолжил тираду, которую обрушивал на плечи приятеля уже добрых полчаса:
— Вы хотите… Нет, поверить не могу. Вы надеетесь так просто вычистить эту Янтарную башню? — и резко закрыл лицо руками. — Уф! Даже я слышал о ней! Как вы это сделаете? Вроде бы, туда невозможно добиться приглашения, а без приглашения — никак не войти! Там всюду вооружённая стража, защитные заклятья, лабиринты и ловушки, а ещё эти безумцы-жрецы — небесники!
— Ты… чудно осведомлён, друг мой, — с удовольствием проговорил Гвальд, поглаживая свою щетину.
— Моим попутчикам на корабле было больше не о чем трепаться, помимо этой башни! И камня, что хранится в ней! Если эта вещица и вправду настолько редкая и ценная, как о ней судачат, тогда ответь мне на один вопрос: кто у вас её купит? Даже если… ох! Даже если у вас получится провернуть столь идиотскую затею!
Последние слова Касарбин вообще прокричал, но никто в таверне не обратил на него внимания. Его речи поглотил шум и гам жужжащей толпы, которая предавалась праздным гуляниям, обжорству и распитию спиртного. В конце концов, десять дней назад на город снова обрушился золотой взрыв, и никто не знал, чего ожидать дальше. В прошлый раз, два года назад, когда в бурлящих водах бухты случился катаклизм, поднялись такие волны, что смыло мол и одну пятую стены, и теперь восточная часть Исар-Динн была полностью беззащитна перед происками стихий и кровожадными уграшами. Вместе со стеной в Зелёное море тогда уплыли дома и пожитки бедняков, однако это не тревожило городские власти, ведь задевало только омут — приют обездоленных, которым некому жаловаться.
— Это — уж точно не твоя забота, Бел-Атар. Ты, коли надумаешь внести свой вклад, то надлежащую награду получишь.
— Я спрашиваю не потому, что забочусь об оплате собственных трудов! Вот дурак! — парнишка резко дёрнул головой, как бы отбрасывая в бок волосы, которых у него уже не было и к отсутствию которых он ещё не успел привыкнуть.
Затем Касарбин ещё пару раз отхлебнул из массивной кружки, вытер рот и провозгласил:
— Я спрашиваю потому, что забочусь о твоей сохранности! Тебе что, жизнь более не дорога?
— Дорога. Но имеется кое-что дороже жизни, — твёрдо и уверенно, но совершенно спокойно выдал Гвальд, кладя руки перед собой.
Да, вот так просто… Именно такого ответа и ожидал Бел-Атар от начальника дворцовой стражи Янтарного дворца, первого, среди сослуживцев и однополчан. Этот здоровяк ничуть внутри не изменился.
Раздражённо откинувшись на спинку длинного деревянного сидения, Касарбин скрестил руки на груди и проворчал:
— Надеюсь только, что это «кое-что» — не золото и не шелка.
Внезапно в центре огромной двухэтажной таверны — части обширного постоялого двора — завязалась какая-то бурная возня, которая обещала вот-вот перерасти в драку. Прямо перед хозяйским прилавком компания из разношёрстной публики играла в азартную забаву, и страсти накалялись.
— Слушай, Гвальд. Не надо мне ничего рассказывать, я не желаю об этом знать… Но я помогу вам.
— Наивный, словно мальчишка, — щетинистый мужчина растянул губы в ухмылке. — Думаешь, я бы сразу тебе всё выложил? Это как-то не рачительно! Торт едят по малым кускам, а не заглатывают его разом.
Чуток помедлив и пораскинув мыслями, он шёпотом добавил:
— Тебе действительно будет лучше многого не знать, так безопасней. Но нам очень, очень пригодится твой талант, Бел-Атар… тан?
— Да, — игриво и расслабленно отчеканил Касарбин, и его глаза засияли, — теперь я — твой «тан», — и поднял кружку в воздух, дожидаясь, пока приятель проделает то же самое. — И не важно, что это слово значит на других языках. Ныне я понимаю только наречие Элисир-Расара.
— Разве это в твоём обыкновении, напиваться до забвения? Грех забывать столь толковое и полезное.
Только-только мужчины звонко чокнулись полупустыми кружками, как таверна наполнилась оглушительным шумом.
— Ты и сам сейчас многого обо мне не знаешь. Я тоже изменился. Посмотри, как низко пал. Спелся с отъявленными головорезами и бандитами… что… что там происходит, Гвальд?
— Там «происходит» игра в дорон.
Чужестранец непонимающе вскинул вверх брови и скорчил такую забавную гримасу, что мастер Гвальд чуть было не расхохотался в голос.
— Доро́н — игра очень сложная и выиграть в неё почти нереально, поэтому в ней никто и не желает участвовать. Особенно, когда партия проходит под началом таких вот мошенников и шулеров, — мужчина стрельнул своими чернильно-карими глазами в смутьянов. — Лишь приезжие, иностранные купцы, желторотые юнцы, незаконнорожденные отпрыски знатных семей, дети и невежественные бабы становятся их жертвами. Ну, и деревенский люд. Разумного человека в дорон невозможно втянуть. Там нужно запомнить такие комбинации чисел, выпавшие на костях, что меня аж дрожь пробирает! Брр!