— Не боишься столь откровенно насмехаться над своими же традициями? Как быть, если слуги или стража услышат?
— Недавно я понял одну забавную вещь: не так уж и плохо быть призраком во дворце. Здесь много закутков, но мало людей, и не важно, видит и слышит ли меня кто-то — они всё равно сделают вид, словно ничего не было, ведь не знают, как надлежит относиться к подобному. Обманы зрения опасны, но главней другое: веришь ты собственным глазам или нет. И человеку выгодней не верить в приведения, нежели страшиться теней.
Принц самодовольно улыбнулся и подтолкнул руками дверь, перед которой беседовал с иноземцем.
— Прошу, Аман-Тар!
Только Сэль пригласил мага пройти в помещение первым, как наверху раздался пронзительный крик. Бессмертный задрал голову и впился позолотевшими зеницами в сводчатый потолок. Из серо-песочного фона он быстро и безошибочно вычленил палевый силуэт летящей мимо совы.
— Не будь так наивен, глупый мальчишка. Люди внимают призракам с большим рвением, чем слушаются наставлений живых мудрецов. В конце концов, только у призраков имеется связь с прошлым, а, значит, они знают много интересного… Хм, что тут делает птица?
— Птица? Янтарный дворец — сооружение огромное. Птицы частенько залетают сюда через открытые двери и окна. А затем гибнут, если не могут найти добычу…
Сэль Витар уже перешагнул через порог и проник в затенённую залу тогда, как маг до сих пор мялся у дверей, внимательно изучая потолок.
— Очевидно, не один я такой сообразительный. Здесь много соглядатаев.
— Аман-Тар! — позвал его наследник престола, и мужчина решил разобраться с возникшей проблемой позже.
Тут же перед глазами бессмертного предстала загадочная зала почти без окон. Её наполняли многочисленные свечи и лампы, которые словно только и ждали, когда же посетители их зажгут. Густой пологий мрак разбавляло приятное, светло-голубое свечение, исходящее от массивных кристаллов — кримов, и каждый покоился в кованой подставке. На полу простирались три гигантские круглые пластины, перехлёстывающиеся друг с другом. Одна из пластин была серебряной, вторая — бронзовой, и третья, центральная и самая крупная, сияла медью, и на её поверхность по бокам были нанесены выгравированные изображения кувшинок. Пластина эта именовалась медным плато (или полем), и возле её кромки наследник частенько отправлялся в мистическое путешествие. Приняв должную позу, расслабившись и сосредоточившись, избавившись от суетных мыслей, он погружался в так называемый Мираж — особое состояние сознания, которое позволяло заглянуть за грани привычного, лучше познать собственный внутренний мир и даже проникнуть в иное измерение — в Междумирье, или Тчелан, как звали это место выходцы из бессмертных происхождений.
Обитатели Ассалгота считали, что вселенная состоит из трёх связанных звеньев, зримых или незримых, и переход между ними вполне осуществим при помощи определённых магических практик. Первая область, заселённая живыми созданиями из плоти и крови и заполненная тремя первородными энергиями в разных пропорциях — майном, тэсе’ра и кси, — была частью видимого мира. Вторая область, Тчелан, зачастую оставалась за пределами познания и была доступна лишь немногим старателям, научившемся отделять дух от тела и странствовать таким образом по просторам Междумирья. Его холодные и туманные поля почти лишены огня жизни — тэсе’ра, зато наполнены майном, и поэтому Тчелан наводняют призраки погибших, тени прошлых воспоминаний и отблески чужих умов, однако там водятся и коренные твари — демоны. Третья область, Редел, была вотчиной бессмертных происхождений, наподобие лунгов и эльфов, и людей она интересовала крайне редко, поэтому смертные почти ничего не знали о ней.
Пленённый маг, будучи бессмертным, разделял точно такие же убеждения, и эти сведенья не казались ему заграничной диковинкой. Правда, в Элисир-Расаре волшебники именовали Миражом то, что древние изначально нарекли «Покоем».
В зале, помимо натёртых до блеска пластин, которые использовались для того, чтобы быстрее достигнуть поворотной точки и изменить ход сознания, размещались ещё каменные чаши на длинных ножках, заполненные просеянным песком. Здесь кудесники и сочинители заклятий тренировались рисовать формулы — детали магических конструктов, необходимые для сотворения чар и направления майна в нужное русло. Только бессмертному магу не нравилась эта методика.
В Элисир-Расаре было принято обращаться к хаору — противоречивой эманации из трёх первичных энергий и магического вдохновения, однако на родине пленника никто так не поступал. В Пределе, где он провёл большую часть прежней жизни, все колдовали по-другому, что, может, делалось чуточку сложнее, зато надёжней. В конце концов, Сэль Витар принадлежал знатному чародейскому роду Малидот, его дом — Амуин — давненько снискал славу пристанища великих волшебников, мальчишке уже стукнуло шестнадцать, в его крови бурлил майн, что бессмертный явственно ощущал, но почему же принц до сих пор не разумел, как следует обращаться с чарами? По большому счёту, это ведь всегда происходит естественно, само собой, словно по мановению заколдованной палочки…