Михаил все так же улыбался, и отвечать не спешил. Опять промолчит.
- Аня, а расскажи-ка нам о браконьерах.
Я, нахмурившись, взглянула на Дениса:
- А что о них рассказывать?
- Ты вдруг счет открыла, а нас рядом не было.
- А тебе была нужна нянька во время первого убийства?
- Какая злая, а сейчас ты сыта. Боюсь предположить, что же ты с браконьерами сделала, будучи голодной.
- А сам бы ты как поступил?
- Да также, только совесть бы меня не мучила.
- И меня не мучает.
- Ой ли…
Михаил запустил в Дениса подушкой, а меня приподнял:
- Ну, все, ребятки, пора спать. Выезжаем в пять, чтобы Аня успела на свой рейс.
Нет ничего лучше прямых рейсов и разницы во времени, из Толмачево вылетела в девять, а в пол-одиннадцатого уже в Кольцово. Сказка, не иначе. И Владимир порадовал, пригнав мою машинку. Раньше бы запрыгала на месте от радости, а сейчас лишь улыбнулась. Повзрослела? Устала? Или под мимолетной радостью чувствую только грусть и вину?
- Ты – чудо.
- Да мне просто не хотелось самому везти тебя домой.
- Ну да, ну да, как же иначе. Дай я тебя за это поцелую.
- А вот этого не надо, не хочу потом от твоего разъяренного Мишки отбиваться.
- Я только твою небритую румяную щечку поцеловать хотела, ничего криминального.
- Если уж и рисковать, то только ради полноценного поцелуя.
Шутили, конечно, но вдруг возникло непреодолимое желание – порывисто обняла его, прошептала:
- Спасибо.
Он смутился вначале, а потом, опять отшучиваясь, хотел отправить домой. Что-то явно было не так и в его поведении, и еще что-то показалась мне странным. Точно, от него одеколоном пахнет. Я, прищурившись, смотрела на него, а он нервничал:
- Колись, давай, чей запах скрываешь.
- Я за твоей подругой ухаживаю.
- Римма? – он кивнул. – Ухаживаешь или встречаетесь?
- Встречаемся.
- Правду пока не рассказал?
- Пока нет, но расскажу в ближайшее время.
Не смогла удержать строгое выражение лица и помимо воли улыбнулась:
- Знал бы ты, с каким козлом она раньше встречалась. Дай я тебя все-таки поцелую.
В дом я вошла все с той же улыбкой, что осталась после встречи с Владимиром. Бабушка хлопотала на кухне, вынимая из духовки запеченный на кости приличных размеров кусок мяса. Опять какое-то чешское национальное блюдо приготовила. Подавила разочарованный вздох – она не особенно сильна в кулинарии.
Мы обменялись скупыми приветствиями, и я села за стол, вооружившись бокалом и бутылкой коньяка. Бабушка должна знать, почему родителям я не нужна. Но почему-то никогда не возникало желания узнать об этом от нее. Не знаю даже, вроде бы так просто спросить… но мне кажется, она не ответит.
Я наблюдала, как бабушка сервирует стол. Она, конечно же, чувствовала мой взгляд и немного нервничала, но на меня не смотрела. Мы больше не обменялись и парой слов, пока она не поставила передо мной тарелку. Я смогла идентифицировать только капусту и мясо, остальное осталось для меня загадкой. Собравшись, я все же осмелилась попробовать очередной бабушкин шедевр. По вкусу блюдо оказалось лучше, чем выглядело.
Бабушка, не глядя на меня, что-то негромко проговорила на чешском языке, смогла разобрать только имя сестры. Я жила и в Канаде и в Чехии, но знаю только русский. Со мной всегда говорили только на русском, а тяги к знаниям у меня никогда не было.
- Что, прости?
- Я решила навестить Софию, - взглянула на меня мельком, и снова отвернулась.
- И когда уезжаешь? – что-то предчувствие какое-то нехорошее.
- Завтра.
- Надолго?
- Да, - и как это понимать?
- Почему?
Посмотрела на меня, а у меня мороз по коже прошел от ее необычного и непонятного мне взгляда.
- Пришло время…
- Это все, что ты хочешь сказать?
- Все, что могу.
Пусто внутри и холодно.
- Сама позвонишь Владимиру?
- Да, не беспокойся.
Встала как-то неловко, растеряно оглянулась. Не хочу при этом присутствовать. Не хочу себя вновь чувствовать брошенной восьмилетней девочкой.
Впервые уходя, захотелось хлопнуть дверью, и чтобы избежать соблазна, вышла через раздвижное окно. Пятнадцать метров до машинки, меньше минуты ожидания пока откроются ворота, и педаль в пол до «Берлоги». Машина мощная, но не способна развить необходимую мне сейчас скорость. Еще у нее два лишних колеса и слишком надежный корпус.