Михаил приподнял меня и пересадил, погладил. Я сердито отдернула голову. Мне не понравилось сидеть у него на коленях, как маленькой нашкодившей девочке. Не такого отношения мне сейчас хотелось.
Бабушка про меня как-то сказала, что глупость простительна красивым девочкам. А я и в самом деле не блещу интеллектом, иначе не совершала бы ошибку за ошибкой.
Стоило вспомнить о бабушке, как настроение испортилось окончательно. Она меня снова бросила, и родителям я никогда не была нужна, и Егор изменил, и Михаил, а Стас ушел. Когда-то слышала, что друзья либо погибают, либо предают. Это правда. Не бывает – жили долго и счастливо. Не в моей жизни.
Михаил почувствовал внезапную перемену моего настроения, напрягся весь, удержал, не позволяя отстраниться.
- Есть хочешь?
- Немного.
- Пойдем на кухню.
- Не хочу.
- Я могу принести.
С каким-то отчаяньем прошептала:
- Не уходи, - снова слезы, тихие и горькие.
Он меня крепко обнял и стал укачивать.
Проснулась я в объятьях Михаила на диване. Даже во сне он меня прижимал к себе. На душе стало хорошо и тепло, пусть лишь на короткое мгновение, пока мы в очередной раз все не испортили. Повозилась немного, пытаясь поцеловать его в губы. Крепко держит, никак не сдвинуться, а он спит, и моя возня совершенно ему не мешает. Сдалась и поцеловала в шею. Замычал довольно, но лишь крепче обнял, практически наваливаясь на меня.
- Мне это нравится, Миша, - прошептала прямо в шею, щекоча кожу дыханием. И рассмеявшись, взглянула на него.
Улыбаясь, он на мгновение приоткрыл глаза:
- Что?
- Просыпаться рядом с тобой.
- Секса не будет.
- Как скажешь, - я продолжала улыбаться.
Он окончательно проснулся и посмотрел на меня:
- Что с тобой?
- Ты о чем?
- О твоем хорошем настроении.
- Я же сказала. Ты мне не веришь? – я невинно похлопала глазками, потом решила пожаловаться. – Хотела поцеловать, но даже сдвинуться не могу, и еще это огромная футболка вся перекрутилась.
Он отпустил меня и отстранился, давая мне свободу действий. Чуть приподнялась, придвинулась ближе, пальчиками левой руки провела по затылку против роста волос, и обратно, слегка царапая ноготками, и не отрываясь, смотрела в глаза, с тем же жаром, что исходил от него.
Михаил притянул меня к себе за талию:
- Я ведь почти об этом забыл.
- О чем? – полушепотом на выдохе с той же хрипотцой.
- Какой ты бываешь, - и поцеловал сам, медленно, тягуче, мучительно волшебно.
Оттолкнула его смеясь:
- Но секса не будет, сам говорил.
- Чертовка, - прорычал он и, опрокинув на спину, целовал уже жадно, страстно, беспорядочно. Я потерялась в ощущениях, и пришла в себя, только когда Михаил отстранился. Потянулась за его губами, но он удержал.
- Ну что опять? – немного плаксиво вышло.
- Слишком у нас много свидетелей.
Простонав, опустила ноги, которые уже успела закинуть на его талию, откинулась на диван. Слов у меня не было, приличных слов. Пыталась выровнять дыхание.
Михаил поцеловал плечо и поправил ворот футболки, потом провел пальцем по шраму на лбу:
- Тебя вчера сильно потрепали.
- Бывало и хуже. Смысл менять тему, если ты все так же прижимаешься ко мне? – Я чуть повела бедрами, и Михаил тут же отстранился, а я смогла одернуть футболку.
Дотянувшись до сумки, Михаил вынул джинсы и футболку меньшего размера, чем была на мне. И где только такую для меня нашел?
- Ты и в джинсах? В последний раз в джинсах я тебя видела еще перед обучением в Центре.
Ухмыльнулся, глядя на меня:
- При таком пробуждении, как сегодня утром, только джинсы и остаются, - отложил вещи, сел рядом, взяв за руку.
Не хочу ни о чем серьезном и наболевшем говорить, только не сейчас.
- Ты тогда не дала мне сказать… Я был пьян, почти в отключке, просил ее уйти - не помогало, а с более решительным отпором все тянул, не хотелось трезветь. Мы познакомились, когда я сам проходил обучение в Центре, она там работает, в лаборатории. Мы встречались какое-то время, так… - он махнул рукой, откинулся на спинку дивана. – Я ведь ее тоже вызвал на дуэль, за ее чрезмерное рвение при исследовании твоей реакции на фарм препараты.
Он не изменял.
Смотрела на него какое-то время удивленно, потом расплакалась, бросилась к нему на колени и стала беспорядочно целовать, и все повторяла: «Прости».