До сих пор не могла простить, оказывается, иначе не реагировала бы так остро сейчас. Больно было не только от самого факта его измены, но и что изменял, пока надо мной в Центре измывались. А когда узнала, что одичала, стало еще больнее от того, что он пытался забыться с другой. А на самом деле…
- Не плачь, Анюта.
Разревелась еще сильнее, от того, что назвал как раньше:
- Я так виновата, прости меня. Прости, пожалуйста.
С первого этажа раздался крик Дениса:
- Вы нас скоро затопите. Или миритесь, как полагается, или идите завтракать.
У меня в животе заурчало, и мы с Мишей одновременно рассмеялись. За меня выбор сделал мой голодный желудок.
Не смотрела, как Михаил переодевается, вполне могла и передумать, а есть и правда очень сильно хотелось.
- А моя сумка где?
- Мм, по-моему, я оставил ее в Омске. Или в Тюмени? Не помню. Но не переживай, у меня найдется для тебя одежда.
- Боюсь даже представить, что может быть хуже этого, - я приподняла руки, демонстрируя насколько мне велика футболка.
Когда увидела в обувной коробке балетки, возникло непреодолимое желание запустить ими в Михаила, он явно неподалеку дожидался моей реакции. Я уже взяла в руки этот обувной ужас, но бросив случайный взгляд в зеркало, замерла. А вот не дождется он от меня никакой реакции. Я сделала несколько глубоких вздохов, стараясь себя в этом убедить. Повертела в руках крышку от коробки. Не переношу подобную обувь, даже от известного французского дома моды. Перевела взгляд на платье, первый шок от ярко-желтого цвета прошел, и мне даже понравился фасон. Оно было несколько коротковато, может быть, поэтому в кои-то веке к одежде прилагалось белье, и именно такое, как я люблю. Ну а обувь… обойдусь и без нее, не впервые.
С волосами пришлось повозиться, чем чаще я перекидываюсь, тем быстрее они растут, и сейчас опускались ниже плеч. Не умею я за ними ухаживать, стоит их вымыть, и я не могу их расчесать, начинаю злиться, и от расчески становится еще меньше толку. А когда я голодна, меньше всего думаю о спутанных волосах. Кое-как расправила их пальцами и оделась. С удовольствием бы покрутилась в новом платье перед зеркалом, но оно запотело, я увидела лишь расплывчатое желтое пятно. Как канарейка должно быть в нем. Прихватив расческу, отправилась на кухню.
Хозяин дома определенно производил впечатление. Таких крупных мужчин мне прежде видеть не приходилось, даже не могу представить каков он в облике зверя. Но больше всего поражали его добрый взгляд и мягкая улыбка.
- Добрый день, Анечка. Зови меня Толей. Я всегда рад гостям и особенно новым друзьям. Прошу к столу.
Я, признаться, растерялась и как-то невнятно его поприветствовала. Никак у меня его радушие и облик вместе не увязывались. Ребята похихикивали, Михаил обжигал голодным взглядом, а хозяин дома, не обращая внимания на мою растерянность, хлопотал у плиты.
Подумаешь очень большой и добрый, главное он меня сейчас накормит.
Хотела сесть рядом с Михаилом, но он притянул меня к себе и усадил на колени. Я бы по привычке возмутилась, но Толя уже поставил передо мной наполненную овощами и мясом тарелку, и мне стало все равно где я сижу. Сочная свинина практически таяла на языке, и ни разговоры за столом, ни руки Михаила на моей талии не могли отвлечь меня от поглощения восхитительного завтрака. Поначалу. Потом и Миша отвлекал, и разговоры. След пасинского дикого ночью потеряли, и Михаил остановил охоту до нового нападения. В данной ситуации для меня это было бы предпочтительным вариантом, как бы ужасно это не звучало. Пойманного мной оборотня отправили в Центр. Его заставят выдать логово пасинского дикого, тем самым обрекая близкого человека на смерть. Не представляю, как он сможет жить после этого. Всем было тяжело об этом говорить и думать, и разговор перевели на предстоящую с Толей охоту.
Толя то, молча, слушал ребят, и вид у него при этом был такой забавный, будто ему приходится прилагать усилия, чтобы усидеть на одном месте без движения, то вдруг все же срывался и начинал хозяйничать – хлопал дверцами кухонных шкафчиков, гремел посудой, что-то приносил, что-то уносил. Как все оборотни он двигался грациозно, но все равно складывалось впечатление какой-то несвойственной нам суетливости. Такой забавный.
После второй добавки я с довольным видом откинулась на Мишину грудь.
- Спасибо, было очень вкусно.
- Кофе, чай?
- Чай, пожалуйста.
Потянувшись за лимоном, заметила расческу, о которой успела забыть. Молча протянула ее Михаилу, если ему нравятся длинные волосы, пусть сам их и расчесывает. Не знаю, как он это делал, но вскоре мне захотелось помурлыкать от удовольствия. И резко потянуло в сон.