Все началось вполне невинно. Вначале Миша со Славкой поговорили о работе, потом обсудили общих знакомых – а говорят еще, что женщины сплетницы – и потом они как-то плавно, не без инициативы Славки, перешли на воспоминания своей бурной молодости. Он ничего такого не говорил, но эти его полунамеки, недоговоренности, многозначительные взгляды, что он бросал на меня, оглядываясь через плечо, его слишком громкий смех в наушниках не оставляли равнодушной, и Славке все же удалось меня разозлилась. В другой ситуации я бы не стала все это так оставлять, но Миша назвал его другом, не мне со Славкой разбираться, это только их дело. Да и все, что я хотела бы с ним сделать, оставило бы нас в вертолете без пилота.
Миша вначале испепелял Славку взглядом. Я прямо чувствовала, как ему было необходимо «выйти поговорить», но куда тут выйдешь? Потом Миша махнул рукой, прижал меня к себе крепче и перестал поддерживать разговор. А Славке собеседники и не были нужны, ему и слушателей вполне хватало. Иван пытался увести разговор на нейтральные темы, но Славку было невозможно сбить с намеченного курса. Странный у Миши «друг». Зачем ему все это?
Полет показался бесконечным, и я вздохнула с облегчением, когда мы прилетели. До логова было еще далеко, но подлетать ближе было опасно, шум вертолета может насторожить дикого, если он в логове.
Я сняла наушники, сдвинула Мишин микрофон в сторону и коротко поцеловала его. Потом, ни на кого не глядя, разделась и открыла дверь. После этого ужасного полета было желание выбросить полотняный мешочек с оборудованием и выпрыгнуть следом, и только поймав его обернуться беркутом. Детская мечта, можно сказать, перекинуться в свободном падении. Но Мише и так было нелегко, и поэтому я, как хорошая девочка, перекинулась в вертолете, подхватила клювом мешочек и только после этого выпрыгнула.
Я надеялась, что дикий окажется в логове. Мы слишком долго не могли его поймать, и слишком много людей он успел убить. Как же я хотела, чтобы охота на пасинского дикого сегодня закончилась. Но судя по поведению мелких животных и птиц дикого в логове не было, и обследовав прилегающую к логову территорию, никаких его следов я не обнаружила. Вообще ни одного более-менее крупного зверька не увидела, инстинкт самосохранения заставляет их держаться подальше от логова оборотня. А раз дикого нет, значит, он вновь вышел на охоту и скоро мы узнаем о новых убийствах. Мелькнула глупая мысль побиться головой о стену, но ни одной твердой поверхности сейчас рядом не было, да и я все же не дятел.
Я стала спускаться по спирали, выбирая подходящее для установки камеры дерево. В метрах тридцати от логова я села на ветку сосны, и взяв клювом из когтей мешочек с оборудованием, перекинулась. Пришлось забраться немного выше, выбирая лучший вид на логово. Не самые приятные ощущения лазить по сосне голышом – я вся перемазалась смолой. С установкой камеры пришлось повозиться, боялась заляпать объектив. Включив камеру, позвонила Денису, спутниковый телефон показался непривычно тяжелым и громоздким, или это я просто устала.
Денис ответил после первого же гудка:
- Привет пернатым, - в его голосе явно звучало облегчение.
- Ты со мной поздоровался по телефону? Осторожнее надо быть, я чуть от шока с дерева не упала, спасибо смоле, благодаря которой я слишком крепко прилипла пятой точкой к ветке. Найди мне к нашему возвращению спирт, - свободной рукой оперлась о ветку и приподнялась, наваливаясь на ствол дерева. От ветки пятую точку я временно оторвала, при этом заехав в смолу волосами и плечом. Никогда не думала, что на соснах так много смолы, и не знала, как неприятно она прилипает к коже с частицами коры. – Ну что, появилась у тебя картинка?
- Да, вижу землю.
После непродолжительных, но очень раздражающих Денискиных инструкций - «выше, правее, чуть ниже, теперь чуть выше, еще, а теперь левее…» - мы все же навели камеру на небольшую расщелину в скале.
- Мишку к тебе мы уже отправили, удачной состыковки.
С состыковкой не все так гладко прошло, как хотелось бы. Вертолет был небольшим, и с моим размахом крыльев под три с лишним метра невозможно было залететь в салон, не попав под лопасти винта. Мише пришлось встать одной ногой на шасси и выставить руку, на которую я села. Проще было бы мне прилететь в то место, где они меня ждали, но Миша не хотел, чтобы я пробыла в облике беркута больше необходимого времени. Оказавшись в вертолете, я перекинулась, и Миша тут же завернул меня в плед и посадил к себе на колени. Мне хотелось его обнять, но он спеленал меня, словно ребенка и сжимал в объятьях, гладил по растрепанным волосам и целовал. Я снова расплакалась, от переживаний, от нервов, от облегчения. Все-то время, что летала, я прокручивала в голове Мишино «люблю тебя». Мне кажется, только эти слова не давали отвлечься, сегодня я не наслаждалась полетом, а просто выполняла свою работу.