– Да-а, тут «пазик» уж точно не проехал бы, – бормотал Паша, отодвигая рукой очередную усыпанную продолговатой пахучей хвоей ветвь, едва не упёршуюся ему в грудь. – Здесь самим пройти бы.
Шедшие следом за ним Юра и Марина, в отличие от Паши, практически не замечали неудобств пути, да и вообще мало что вокруг замечали. Всё их внимание было поглощено друг другом. Они держались за руки, плотно переплетя пальцы и порой слегка сжимая их; они почти не спускали один с одного блестящих немигающих глаз, в которых сквозили нежность, желание и ещё какое-то неизъяснимое, не поддающееся определению чувство; они не произносили ни слова, выражая всё то, что они переживали сейчас, взглядами, улыбками, неуловимым движением губ, скупым, сдержанным жестом. Они точно вели нескончаемый безмолвный диалог – содержательный, насыщенный, напряжённый и одновременно лёгкий и непринуждённый – и прекрасно понимали один другого. Быть может, слова были бы теперь для них даже излишни; обычными словами трудно, а пожалуй и невозможно было выразить всё то, что они ощущали в этот момент. Пережитый ужас, потрясение и шок наложили на них свою неизгладимую печать, предельно обнажили и обострили их чувства, сообщив им особую прелесть, пряный, пьянящий аромат, неизмеримую глубину, от которой захватывало дух. Но вместе с тем придали им как будто некоторый оттенок непрочности, хрупкости, обречённости…
Паша был настроен куда более прозаично. Чуждый серьёзных и сложных чувств, он был одолеваем более приземлёнными и будничными соображениями. Ощупывая набитую во время аварии шишку, достигшую к этому времени максимальной величины и походившую размером и цветом на крупную спелую сливу, он, кривясь и гримасничая, словно от боли, которой на самом деле почти не было, бурчал что-то невразумительное, испускал тяжкие вздохи и сокрушённо тряс головой. И всякий раз пугливо озирался и замедлял шаг, едва заслышав малейший шорох, шуршание или треск, порой доносившиеся из леса. Несколько мгновений пристально, замерев и напрягшись, вглядывался в лесной сумрак, готовясь увидеть до дрожи знакомый чёрный силуэт. И лишь твёрдо удостоверившись, что тревога ложная, что вокруг, как и прежде, пусто и безлюдно, что, кроме них троих, здесь никого больше нет, он облегчённо вздыхал и продолжал свой беспокойный путь, по-прежнему что-то бормоча, щупая свою шишку и страдальчески морщась.
Но вдруг, в очередной раз обшарив окрестности цепким, пытливым взором, он вновь приостановился. Вскинул голову, вытянул шею и, прищурив глаза, внимательно вгляделся во что-то, прятавшееся за плотной завесой листвы слева от дороги. А потом, резко сорвавшись с места, метнулся в указанном направлении и исчез в зарослях.
Двигавшиеся следом за ним и полностью занятые друг другом Юра и Марина, невольно отвлёкшись от своих глубоко личных переживаний, изумлённо поглядели ему вслед, а затем один на другого.
– Куда это он? – спросила Марина, удивлённо вскинув брови.
Юра, сам ничего не понимая, передёрнул плечами и, не отрывая глаз от разросшегося кустарника, за которым скрылся напарник, предположил:
– Похоже, он что-то заметил… Или кого-то!
После этого слова они опять переглянулись, на этот раз хмуро и тревожно.
Минуту-другую они немного растерянно стояли посреди дороги, не зная, что делать, и с возраставшим беспокойством оглядывая непроницаемую зелёную стену, спрятавшую в своей толще Пашу.
Юра уже начинал всерьёз тревожиться об участи пропавшего товарища и собирался отправиться на его поиски, как вдруг взлохмаченная Пашина голова высунулась из зарослей и, бросив короткое: «За мной!», снова нырнула обратно.
Юра покачал головой, криво усмехнулся и, взглянув на Марину, на лице которой тоже показалась лёгкая усмешка, проворчал сквозь зубы:
– Придурок! Нашёл время для своих идиотских шуток.
И, снова взяв спутницу за руку, со вздохом проговорил:
– Ну, пойдём посмотрим, что он там нашёл.
Не без труда продравшись сквозь густой переплёт ветвей и листвы, они выбрались на свободное пространство, где их поджидал Паша. Юру удивило его довольное, прямо-таки сиявшее лицо, горящие глаза, радостный румянец на щеках. Едва удерживая распиравшую его счастливую улыбку, он вскинул руку и указал пальцем перед собой.