– Ну, что скажешь? – первым прервал молчание Юра и мельком огляделся кругом. – Чё думаешь по этому поводу?
Паша пожал плечами и ещё сильнее замотал головой.
– Понятия не имею… Чепуха какая-то…
Юра приподнял левую бровь и хмуро посмотрел вдаль.
– Чепуха-то чепуха… – задумчиво протянул он. – Но что-то эта чепуха мне совсем не нравится… Ты же сам видел – на ней живого места нет! Отделал её кто-то по высшему разряду!
Паша согласно кивнул. А затем, словно поражённый внезапной мыслью, вскинул на спутника тревожный взгляд.
– Кто?
Юра криво усмехнулся.
– Если б я знал! Тут можно только гадать…
– Может, зверь какой? – поспешил предположить Паша, не сводя с приятеля напряжённого, будто ожидающего взора. – Кто ещё может быть в такой глухомани?
Юра, немного помедлив, с мрачной иронией произнёс:
– Зверь, говоришь?.. Ну да, согласен. Пожалуй, что зверь… Только двуногий! – с ударением закончил он и пристально взглянул на товарища.
Паша чуть побледнел. Уронил взгляд вниз и задержал его на чёрных каплях крови, застывших в сером дорожном песке в том месте, где минуту назад стояла незнакомка.
Юра посмотрел туда же и, слегка кивая головой, будто в такт своим мыслям, медленно, делая паузы между фразами, проговорил:
– Да-а… Её изнасиловали, это очевидно… И очень жестоко… просто зверски… Потешились вволю… Странно, что вообще в живых оставили…
– Но кто? Кто это может быть?! – повторил свой вопрос Паша, чуть повысив голос, но тут же оборвав себя и опасливо оглядевшись.
И снова Юрины черты тронула кривоватая, совсем не весёлая усмешка.
– Это знала только она, – по-прежнему медленно и задумчиво вымолвил он, бросив взгляд на недалёкий, заросший высоким кустарником поворот дороги, за которым незадолго до этого скрылась девушка. – Но она ничего конкретного нам не сказала. А из того, что сказала, понять что-нибудь трудно… Ну разве что то, что там, в пуще, есть какой-то «он», который обязательно придёт и всех убьёт…
– И что он – сила! – тихо, почти шёпотом, подрагивающим голосом прибавил Паша и побледнел ещё больше.
Они одновременно повернули головы и взглянули в сторону вздымавшегося в отдалении леса, плотная чёрная стена которого, увенчанная изломанной островерхой кромкой, чётко рисовавшейся на фоне блёклого вечернего неба, замыкала огромную равнину и уходила в мглистую даль, терявшуюся в сгущавшихся сумерках. Массивный солнечный шар, утративший весь свой недавний блеск и мощный ореол сверкающих лучей, приглушённо мерцая и тлея, застыл на краю лесной полосы, над самыми верхушками деревьев, заливая напоследок притихшую землю мутноватым, как будто кровавым багрянцем, придававшем окружающему пейзажу несколько мрачноватый оттенок. Всё чаще налетавший ветерок был уже не тёплым и приятно освежающим, а скорее прохладным и сыроватым, заставлявшим путников ёжиться и зябко поводить плечами. С отрывистыми, казалось, беспокойными и жалобными криками проносились в пронизанном серыми тенями воздухе стайки готовившихся к ночлегу птиц. И даже неугомонные цикады, точно утомившись в течение долгого дня, оглашали окрестности уже не таким дружным и слаженным стрекотом, как совсем недавно.
В сумерках, среди стихавшей и замиравшей природы приятели почувствовали себя ещё более одиноко и неуютно, чем днём. А недавняя встреча ещё сильнее смутила и встревожила их чувства, поставив перед ними вопросы, на которые у них не было и не могло быть ответов. И это неуклонно нараставшее смятение и тревога некоторое время мешали им тронуться с места, заставляя с неуверенным и растерянным видом топтаться посреди дороги и насторожённо озираться кругом, с напряжённым вниманием вглядываясь в сумрачные, подёрнутые мутной дымкой дали, в которых им порой мерещились какие-то неясные движения и шорохи, являвшиеся, скорее всего, лишь плодом их немного разыгравшегося воображения.
Первым опомнился и взял себя в руки Юра. Он мотнул головой, будто стряхивая с себя ненадолго овладевшее им оцепенение, и, взглянув на солнце, мерцающий багровый диск которого уже наполовину скрылся за дальним лесом, повернулся к спутнику.
– Ладно, хватит торчать здесь без толку. Двигаемся дальше, если не хотим ночевать тут, в чистом поле. И так кучу времени потеряли из-за этой… – Юра не договорил и, скривившись, махнул рукой.
Паша, однако, не спешил откликаться на призыв товарища. Он, казалось, всё ещё пребывал в расстроенных и смятенных чувствах и, по-прежнему бледный и угрюмый, продолжал опасливо оглядываться кругом, едва заметно вздрагивая от смутных вечерних звуков, время от времени доносившихся неизвестно откуда. И лицо его при этом хмурилось всё сильнее, и всё большая тревога, почти страх мелькали в глазах.