Профессиональное сталкерское любопытство превозмогло в нём нетерпение поскорее вырваться из душного, мрачного подвала. Оставив пока дверь в покое, он медленно двинулся вдоль стены, пристально вглядываясь в её обшарпанную грязно-серую поверхность с редкими следами давным-давно потрескавшейся и облупившейся зелёной краски.
Однако этот тщательный обзор оказался безрезультатным. На стене не было ничего заслуживающего внимания. Стена как стена. Старая, ободранная, с водянистыми рыжеватыми пятнами, испещрённая глубокими чёрными отверстиями, словно от вбитых здесь когда-то гвоздей, и исполосованная беспорядочными зигзагообразными линиями, как если бы кто-то водил по ней кончиком ножа.
Юра, разочарованно вздохнув, уже собирался уходить, как вдруг в конце стены, почти в самом углу, заметил что-то не совсем обычное. Тонкие ломаные штрихи, которыми была покрыта большая часть стены, в этом месте как будто обретали некоторую упорядоченность и выстраивались в определённую композицию. Юра приблизился и внимательно всмотрелся в небрежный схематичный рисунок, словно набросанный нетвёрдой детской рукой. И чем дольше он смотрел, тем более хмурым и сосредоточенным делалось его лицо, а в глазах отражалось неподдельное изумление.
На стене были выцарапаны фигуры мохнатых обезьяноподобных существ, точь-в-точь таких, с которыми он уже имел случай очень близко познакомиться. Их, как и в его полуяви-полубреду, было около десяти, они стояли в ряд, лицом к зрителю, и у каждого на голове был какой-то округлый, очерченный одной сплошной линией убор, напоминавший скафандр. А над их головами в усеянное частыми точками-звёздами небо взмывала продолговатая сигарообразная ракета, оставляя за собой длинный огненный хвост.
– Что это, Юра?
Он обернулся. Рядом, едва держась на ногах, слабая и бледная, но всё же, похоже, окончательно пришедшая в себя, стояла Марина и, хмуря лоб, по-видимому силясь понять увиденное, вглядывалась в рисунок на стене. Но, очевидно, это было чересчур сложно для её ещё замутнённого, только начинавшего пробуждаться сознания, и она, отведя взгляд от разрисованной стены, посмотрела на Юру и, прерывисто вздохнув, произнесла тихим, глуховатым голосом:
– Пойдём отсюда… Здесь так душно… Я задыхаюсь.
Он кивнул и, бросив последний задумчивый взгляд на неизвестно кем выполненный рисунок, направился к двери.
С немалыми усилиями открыв толстую ржавую дверь, с которой Юре пришлось повоевать ещё дольше, чем в первый раз, поднявшись на поверхность по скользкой замшелой лестнице и проплутав ещё минут десять по тёмным неуютным помещениям, уставленным ветхим, давно пришедшим в негодность оборудованием прошлого века или просто заваленным мусором, Юра и Марина выбрались в конце концов наружу.
В глаза им ударил яркий солнечный свет. За то время, что они пробыли в бункере, погода, в который уже раз за последние дни, резко переменилась, и вместо плотных чугунно-серых туч, обложивших небо утром, на совершенно очистившемся прозрачно-лазурном небосклоне сияло солнце, заливавшее угрюмые заброшенные строения на лесной поляне потоком жарких светозарных лучей. И мгновенно, точно радуясь сверкающему животворному свету, всё в природе ожило, пришло в движение, заиграло разноцветными красками. В ветвях зашевелились и запели птицы, в прояснившемся воздухе с писком и жужжанием закружили мириады насекомых, в траве завели свою несколько однообразную трескотню невидимки-цикады. Марина заметила, как по стволу высившейся невдалеке сосны в мгновение ока взбежала шустрая суетливая белка и, махнув пышным рыжим хвостом, пропала в листве. И даже вальяжно сидевшие на крыше нахохлившиеся, словно недовольные чем-то вороны, поддавшись общему мажорному настроению, стали глядеть как будто веселее и принялись охорашиваться, старательно чистя свои блестящие иссиня-чёрные перья и издавая порой хриплое ворчливое карканье.
В эту светлую, жизнеутверждающую картину органично вписалась довольная, сияющая, немного взволнованная физиономия Паши, неожиданно выскочившего из-за ближних зарослей и бросившегося к Юре и Марине с громким радостным возгласом:
– Ну вот и вы наконец-то! А то я уже беспокоиться начал.
Юра с удивлением поглядел на приятеля.
– Ты живой?
Паша сделал большие глаза и раскинул руки в стороны.
– Как видишь, да! А ты чего ожидал, интересно? Не родился ещё тот, кто сможет меня замочить.
Юра равнодушно кивнул и, заметив поблизости поросшую травой пологую кочку, обратился к Марине: