– Посмотрите на него!!! Он же чудовище!!! Если бы не я, он вас всех сожрал бы!! И вас не было бы нигде и никогда!!!
Вот драмартист на мою голову выискался.
На эти оскорбительные слова, я непроизвольно оскалил клыки и было напрягся, но Ассасин на моей шее, быстро меня успокоил.
В зале задумались.
В завершении своей речи, он еще раз повторил, что прощает мне гибель своих родственников. И очень надеется, что несмотря на то, каким будет приговор, и высокочтимый суд, и тот, кому несомненно, по абсолютно справедливому приговору достанется этот по существу ни в чем не виновный юноша, внемлют его вульфиной просьбе и дадут шанс родственникам погибшим провести ритуал погребения.
Да, Вульф то оказался прирожденным оратором. Словно пеленой всех окутал. Что касается меня, то в начале его речи, я даже приободрился, услышав о месячной отсрочке. Но, после его всех оборотов и пируэтов, понял, что если, не дай Создатель, он меня заполучит, то мне не жить. Вульф, вкупе со своими родственничками и этим загадочным ритуалом, выпотрошат меня за милую душу. А потом скажут, мол ничего не знаем, заболел и околел. Такое бывает. Или того хуже – грохнут при попытке к бегству и поди докажи что-нибудь.
Нет, я не согласен!
Весы, качнулись, словно отвечая на мои мысли и произнесли.
– Кладите, на чаши ваши камни, господа!
На трибуну поднялся сухонький старичок, которого я встретил в коридоре больницы, где лежал Кеша, после встречи с Обыкновенным Моргом. Которая случилась, я надеюсь, вы это еще помните, на полигоне славного Гвардейского Легиона «Последняя Надежда».
И который, это я про старичка, являлся папашей вышеозначенного вампира.
Колко мазнув по мне взглядом, после которого, меня обдало удушливой волной, старичок начал вещать.
Вещал он не то чтобы уж очень долго. Но меня, не говорюсь судить об остальных, утомил изрядно. Как вы уже догадались, речь снова шла об родственных чувствах. Я зевнул. И в этот момент, поймал возмущенный взгляд секретарши, которая нет, да и глазела в мою сторону, не переставая с бешенной скоростью стучать ухоженными ноготками по клавиатуре лэптопа. Вместе с возмущением, в ее глазах плескался неподдельный интерес и еще толика желания, чтобы я сейчас вырвался на волю и распотрошил всех присутствующих. А затем, грязно и в тоже время очень нежно, надругался над ней. Желательно, чтобы процесс надругательства, произошел несколько раз. Я же животное!
О, женщины! Кто поймет вас?!
Я усмехнулся и глядя в упор на нее, сладострастно улыбнулся. Она на миллисекунду запнулась, но потом справилась и опустив глаза, еще быстрее застучала по клавиатуре.
Джалия, пригрозила мне пальчиком.
А я, что? Я ничего! Ассасин, жестко прижал кадык. Я матюгнулся. Что же за дрянь такая! Матюгнулся про себя. Меня родители воспитывали в интеллигентности. Видели, бы они, что сейчас с их сыном происходит. Да, докатился. И не до ручки. А возможно, до Клыка!
А папа Кеши, в это время, перешел тоже к легким намекам, о возможных последствиях, в случае отказа высокоуважаемого суда, передать выродка в их распоряжение. Мало того, что все кланы его народа, возмущены посягательством на жизнь единственного наследного принца. Да еще и ситуация сейчас очень нестабильна. Его народ ропщет, загнанный в угол статьями Указа номер Четырнадцать от семьсот третьего года, уложения об Особях кода ноль.
И кто знает, что может случиться, если толпы разъяренных вампиров, ворвутся в мирно спящие города и села. Он же, и его гвардия, естественно, сделает все возможное, чтобы этого не допустить! Но и его силы не безграничны. А так, если Выродок попадет к Адептам Носферату, Симфонии Ужаса, то и глядишь, всем нужную панацею, над изобретением которой ни один век трудятся научные умы всего Домена, нашли бы.
Ведь у выродка, великолепный генетический набор. Кто знает, какую пользу он мог бы принести, попав в нужные руки. Здесь же, всем присутствующим известно, что самое передовое здравоохранение – вампирское. И это есть аксиома. Разработки его народа, используются повсеместно. И не только в этом Домене. И служат всем!
Далее, по сценарию, на мой взгляд, должен был появиться Кеша и всем своим видом показать, какая я сволочь и как ему плохо от того, что я с ним сотворил. Ну надо же, мне бы в лотерею играть с моим даром предвидения!
Сделав трагическую паузу и кончиком холеного мизинца с совсем немаленьким когтем, смахнув несуществующую слезу, папа Иннокентия патетически воскликнул.
– Посмотри те же, что он сделал с единственным моим сыном, которого я люблю больше своей бессмертной жизни!
В зал, опять-таки на инвалидной коляске, ввезли Кешу.
Мне стало не по себе. И было от чего. В кресле, полулежал мой знакомый, нет, даже друг, ибо тяжкие будни в Славном Гвардейском Легионе, сдружили нас накрепко.
Выглядел Иннокентий, можно даже сказать очень и очень…в общем, здесь я бы применил фразу из исконно русского языка.
Был бледен, испарина на лбу, исхудал до невозможности. Его окутывало призрачное облако. Насколько я мог судить, это и была та пресловутая капсула, которая однажды появлялась у него.
Только на этот раз, по словам Ректора, все было намного хуже. Сколько времени прошло, а раскапсулировать его пока не могут. И если, не смогут, то мой друг Кеша, превратиться в обычный гербарий. Высохнет до костей. Но это пол беды. Другая половина заключалась в том, что при этом процессе, я имею в виду состояние гербария, он не умрет.
И заставить его сущность покинуть это бренное тело и переселиться в вампирский рай или ад, смотря чего там Иннокентий за свои триста лет наворотил, будет невозможно. Для меня осталось загадкой, как это невозможно умертвить лежащего, не сопротивляющего и почти бездыханного вампира. Можно, например, колышек ему в грудь. Или там, бензином облить и поджечь. На крайний случай, чесноком натереть и пулькой серебряной в голову…но раз Олег Павлович сказал, значит ему можно верить! Наверное.
А вдруг, меня посетила одна идея, от которой я и сам покрылся испариной. Вдруг, при всех экзекуциях, он действительно не может умереть, но все будет чувствовать? Брр, жутко! Представить даже страшно.
Но я бы попробовал, хотя бы колышком. Может сработает. А чего ему мучиться и в гербарии жить? Пока я размышлял об увиденном, папа Кеши, закончил свою речь и взявшись за ручки инвалидной коляски пошел на свое место.
Я встретился с глазами Черепа, который сидел неподалеку от слухача. Он в задумчивости чесал свой череп. Почувствовав мой взгляд, посмотрел на меня, и подмигнул. Потом вздохнул, и закатив глаза, сложил руки на груди. Высунул язык на бок и втянул щеки. Затем взмахнул рукой, типа не парься, ничего с вампиром не будет. И улыбнулся во всю свою челюсть. А глазки то у моего Черепа, были грустные
Я обозначил улыбку. Типа, в поряде. А на душе кошки скребут. Да так старательно.
На следующий день выступал преподобный отец Объединенного Синода всех Святых Земель. Тучный дядя, под два метра роста, с шикарной бородой, которая опускалась ему до самого пупка и была перехвачена посередине серебряным шнурком, тяжело и неторопливо взошел на трибуну. Под его тяжестью, ступеньки жалобно поскрипывали. Он величаво поправил большой золотой католический крест, на якорной, сделанной из того же материала, что и крест цепи, откашлялся, предварительно припав к бутылке с чистой водой, чтобы промочить горло и начал вещать.
Судя по его неспешным приготовлениям, вещать он собирался долго. Так и вышло. Закончил, он только под конец дня.
Периодически оглядывая присутствующих, дуреющих от многоцветного потока фраз, слов, и казаустических оборотов, я чтобы не заснуть и тем самым не оскорбить Высокий Суд, принялся вспоминать свои взаимоотношения с церковью.
«Не знаю, есть ли Бог или нет, но какая-то сила есть – это точно»! Сколько раз, эта фраза звучала в тех или иных разговорах на кухне, в поезде или где еще. Все это сопровождалось, несколькими мгновениями, когда беседующие замолкали, думая о своем, и стряхнув с себя серьезную задумчивость, возвращались к своим делам.
Я и сам себе неоднократно задавал вопрос – так есть Бог или нет. И приходил к однозначному ответу, что как раз однозначного ответа, на этот вопрос и нет.
Я покрестился в семнадцать лет. Почему, спросите вы, но у меня нет ответа на этот вопрос. Просто как-то встал утром и понял, что хочу покреститься. Мой отец, коммунист и представитель местной власти, без каких-либо лишних высказываний, а он может ораторствовать и не похуже любого церковника рассматривая все возможные варианты того или иного решения и к чему это решение может привести, молча кивнул головой в знак согласия и организовал сей процесс в местной церкви.
И вот, спустя полчаса времени, на суровом шнурке, висел оловянный крестик. Потом, как водиться, мы отметили это событие с многочисленными крестными отцами и мамами.
Хотя, как я подозреваю, многие из них согласились выступать в этой почетной роли не потому, что так хотели взять ответственность за мою дальнейшую жизнь, ведь крестный отец – дело серьезное. Конечно если к этому делу не подходить номинально. А потому, что мой отец, как я сказал раньше, был председателем городского совета и соответственно кое-что мог.
Кстати, я попытался вспомнить всех своих крестных. Не смог.
Потом, после крещения, меня словно отрезало. Не ходил, не постился, не думал.
Много после, пришел период «подсвечечника». Это когда, ты бездумно ходишь в церковь и глядя на остальных, по поводу и без повода крестишься и ставишь свечи.
Еще через некоторое время, начал держать Великий Пост. Хотя слово «держать», было очень приблизительным. Ну как тут его удержишь, если постоянно жрать хочется и разные мысли лезут в голову при виде смазливой мордашки.
В общем, с поста, я сбегал неоднократно. Потом каялся, возвращался к блюдению, но понимал, что занимаюсь ерундой. Почему? Все просто. На мой взгляд, в таких вещах не должно быть дуализма. Ты не можешь верить наполовину. Быть благочестивым на одну вторую. Либо это есть в тебе или нет. Все остальное, от лукавого!
И вот, перед тем, как меня подрезал Роланд и я попал сюда, я завис в своем отношении с Церковью между началом понимания трудного пути в познании себя через Православное Учение, и мыслью – оно мне это надо?
Одно радует, что ответ еще на один сакраментальный вопрос – есть ли жизнь после смерти? – я получил ответ.
Но, на данном этапе, перед мной встал еще один вопрос и не менее важный. Интересно, а еще после одной смерти, можно сказать второй, есть ли жизнь. Или все, баста? Ваш билет просрочен, добро пожаловать. А вот куда меня пожалуют, ответа не было.
А Святой отец, перешел к обвинительной стадии. Все это время, он рассказывал о роли Синода в жизни сего Домена и о той исключительной полезной деятельности, которую ведут Ханты. И потеря одного из них – поистине трагедия!
И он, надеется, что всем присутствующим понятно, что закон «око за око» и «зуб за зуб», возможно не во всех учениях приветствуется, тем не менее и есть высшая справедливость. И разве это несправедливо, что если Выродок забрал жизнь Ханта, то он, должен стать Хантом! Это же и младенцу понятно!
Плюс ко всему, выродка, нужно изучить со всех сторон, ибо он обладает поистине драгоценными знаниями, может он это еще не осознает, но мы то все взрослые люди и все понимаем.
А кто если не Объединенный Синод всех Святых Земель, может обратить «алкающего льва в смиренного агнца»?
Причем, обратить на пользу всем живущим. И смиренный агнец, будет направлять свирепость алкающего льва на всех несущих Зло! Разве не эта цель, благородная из благороднейших?!
Далее, было добавлено в голос слезного трагизма и рассказано о том, что Вечное Зло не дремлет и становится из года в год все сильнее и изощреннее. И Великий Объединенный Синод всех Святых Земель, ведя свое праведное и такое тяжелое служение на благо всего Домена, просит лишь о малой помощи в виде получения в свои ряды еще одного Ханта. Причем, абсолютно справедливо!
Кто бы сомневался!
Святой отец, мог бы еще изливать свои потоки слов на всех присутствующих до конца света. По крайней мере, у меня создалось такое ощущение. По видимому, не только у меня одного. В момент когда, Святой отец, шумно перевел дыхание и поднес бокал с водой для очередного глотка, мягко стукнул молоток, и Весы сдержанно и непререкаемо напомнили всем о соблюдении регламента.
Святой отец не был бы святым отцом, если не попытался еще отжать хотя бы часа два. Он так и сказал. «Я еще не закончил и мне необходимо часа два». Потом добавил «Плюс минус».
Но слава Создателю, Весы не изменили своего решения.