К нам вышла девушка…
Откуда-то сбоку донёсся назойливый голос. — Тебе ещё пинка или сам пойдёшь?
— «Япона мама»! — прогремело на всё сознание эхо первого оглушающего впечатления.
Вернее было бы: «Вот это Фара», но, ни о вздёрнутом носике, ни о чудных, слегка раскосых, с загнутыми вверх уголками глазках сказать такое у меня язык не повернулся бы. Более того — я, наверное, вручную и без наркоза удалил бы любую метлу, брякнувшую это о Фаре.
Говорю «наверное» потому, что тогда ни в чём не был уверен, всё казалось новым и воспринималось как в тумане. Через гулкое марево пробились ненужные слова Воя о каком-то очередном пинке — я даже не обернулся. Этот смешной человечек перестал существовать — для меня все умерли, достаточно было смотреть на неё, на её лицо, на что-то говорящий ротик…
— Эй, придурок! Ты только мне тут не сдохни! — Она ласково положила чудные ладошки мне на плечи, страстно сжала, её лицо резко приблизилось, и в моих глазах взорвались миллионы искр.
Игла боли вонзилась в мозг, картинку залило фиолетовым пятном с багровой окаёмкой, чудесные звуки сложились в слова. — Тебе в нос достаточно, иль по яйцам добавить?
— Не-ну-на, — прогундосил я через прижатую к воспалённому шнобелю собственную ладонь, по пальцам текло.
— На-ка, вот, — она взяла меня за руку!
Отвела от лица и прижала салфетку, — подержи пока, скоро пройдёт.
— Спасибо, — я искренне поблагодарил за заботу.
— А ты забавный, — сказала она потеплевшим голосом, — живи пока.
Ко мне, наконец-то, пришло понимание ситуации. Миленькое начало инструктажа, обнадёживает.
— Ты в адеквате? — я кивнул.
— Точно? — кивнул два раза.
— Тогда слушай. Я Фара, старший техник. Женщина, мои родители такие же люди, как и твои. Только родилась я на другой планете.
— А ты здорово по-человечески говоришь! — удивился я.
— Это искин, искусственный интеллект говорит. В робокапсуле тебе вживили импланты, особые устройства. Они очень маленькие, достаточно было проткнуть твой череп…
— Чего?! — меня передёрнуло, — но это же, наверное, страшно больно! Я ничего не чувствовал, наоборот — сил прибавилось!
— Наркоз и гипнотический транс, после обеда совсем отпустит — немножко помучаешься. Так что не вздумай обжираться.
— Да я отчего-то совсем не голодный, хотя ел последний раз ещё на Земле.
— Ну, правильно, после капсулы всегда так. Тебя ж поддерживала её аппаратура. Это уяснил?
— Угу.
— Едем дальше. Через импланты с тобой общается искин, переводит мою речь.
— А длинные, ну, которые совсем инопланетные? — я с удовольствием предвкушал подтверждение догадки.
— Ты про Кэпа и Чифа?
— Там был только один!
— Ага, скорей всего, Кэп. Ещё есть такой же Чиф. Конечно же, с тобой говорили через импланты, их речь очень трудно понять, а воспроизвести и вовсе невозможно.
— Они наши наниматели? — уточнил на всякий случай.
Так-то всё с ними ясно — обычные понторезы, только инопланетные.
— Кому наниматели, а кому и компаньоны. Они с Кэпом владельцы корабля, это их доля в нашей ЧВК.
— А ты? Партнёрша или так? — мне стало очень важным выяснить, на чьей она стороне.
— Я пайщик! — возмутилась Фара, видимо, искин не так перевёл, или она неверно поняла.
Надо обязательно выучить её язык, а то ведь можно и промеж ног выхватить.
Я попытался вернуть разговор в деловое русло. — И в чём разница?
— Ну… у меня отдельная каюта!
— А у меня?
— И у тебя, ты же как бы пилот! — она насмешливо скривилась.
— Почему это как бы? Вой сказал, что я подхожу! — я сделал вид, что задет насмешкой.
— Значит, станешь настоящим пилотом и пайщиком, если раньше не помрёшь. — Она помолчала полсекунды и неожиданно тепло спросила. — Но ты ж постараешься, правда?
— Правда! — ради такого её взгляда я готов не просто постараться, а прям очень-при-очень!
— Молодец, тогда слушай дальше, — она продолжила инструктаж.
Фара показала мастерскую. О мастерских я имею смутное представление, только с детства запомнился дядин гараж с подвалом и кучей интереснейших штучек, трогать которые категорически запрещалось.
Здесь же и вовсе ничего толком потрогать не светило, прежде всего, саму Фару, конечно. Я сделал серьёзное лицо и честно попытался сосредоточиться на смысле слов, по возможности преодолевая очарование голоса.