Заходить в штаб желания не было. Из головы все еще не шел недавний разговор с полковником. Отвлекать его, без веской на то причины, от важных и безусловно государственных дел, было бы неправильно. Но все же надо напомнить ему о свете в горах.
Как назло, ни одного офицера на глаза не попадалось, точно все они вымерли, а солдаты, оставшись без присмотра, занимаются непонятно чем.
Дверь штаба — небольшого фургончика на колесах, привезенного сюда гусеничным тягачом, резко отворилась. Поспеши капитан немного, она угодила бы ему прямо по носу — и тогда точно не обойтись без посещения санчасти. Кондратьева чуть не сбил с ног пулей вылетевший полковник. Их встреча напоминала бы столкновение локомотива с легковым автомобилем, все-таки полковник был куда как массивнее капитана. Солдаты смеялись, что если полковник сядет на броню, то она не выдержит его веса и прогнется. Но Кондратьев сумел увернуться.
Красноватые от бессонницы глаза полковника горели от возбуждения. Он зыркал по сторонам, и казалось, что его взгляд может испепелить не хуже, чем лазерная пушка из фантастического фильма. Шинель он не застегнул, а только набросил на плечи. Ветер тут же разметал ее полы. Из-за этого полковник стал похож на летучую мышь. Еще капюшон и маску вместо меховой шапки — тогда он станет новой разновидностью бэтменов. Раньше они встречались здесь только цвета хаки.
— Господин полковник, разрешите обратиться? — перехватил командира полка Кондратьев.
— Обращайтесь, только очень быстро, — полковник остановился.
— Можно узнать, что происходит?
— Можно, — полковник сделал паузу. — Объяви своим, что к нам пожалует некто лорд Дрод — член Британского парламента от оппозиционной партии. Ты же знаешь, что он приперся в Истабан с инспекционным визитом от Совета Европы.
— Не знаю, господин полковник. В последние дни телевизор смотреть не удавалось, радио тоже не слушал, а газеты все недельной давности.
— Серость! Хоть лекции вам читай. Короче, будешь со своими солдатами крутиться неподалеку от лорда. Он решил посмотреть, как мы живем. Может, с кем-то захочет побеседовать, спросить, как мы тут воюем. Отвечать четко. Террористов — уничтожим. Все мировое сообщество за это нам должно сказать спасибо. Мирное население нам радо, встречает как освободителей. Понял?
— Понял, господин полковник.
— И смотри у меня, без фокусов. Лорд по итогам визита будет доклад делать в Европейском парламенте. От него зависит — оставят ли нас в этой организации или выгонят в шею.
— Нам нужен этот Европейский парламент?
— Не знаю. Но, если политики хотят, чтобы мы в нем состояли, значит, нужен. Лорда ждем к полудню. Кстати, телевизионщиков будет много, сколько не знаю, но много — и наших, и иностранных. Станете телезвездами. Что сейчас делают твои солдаты?
— Письма домой строчат, думаю. С компьютерами у нас слабовато. Приходится по старинке — на бумаге.
— Вот видишь, а так смогут передать привет родным прямо на камеры. Телевизионщики это любят. Да, приведи себя в божеский вид, а то на свинью похож, которая в грязи валялась.
— Господин полковник, можно еще один вопрос?
— Утомил ты меня, задавай.
— «Стрекозу» бы послать — горы проверить. Помните, вчера я об этом говорил, или хотя бы вертолетчиков.
— Забудь, — отмахнулся полковник, — «Стрекозы» заняты, вертолетчики тоже. Все оберегают лорда. Не дай Бог, что с ним случится. Скандал выйдет мировой. Если он ногу подвернет или нос расквасит — сраму не оберешься. Скажут: «Не смогли уберечь единственного лорда. Позор». Так что охранять его будут, как президента. Горы завтра посмотрим. Никуда они не денутся.
Никакого пятновыводителя у Кондратьева не было, тем более времени, чтобы элементарно постирать форму, а потом вывесить ее сушиться на солнышке. Вернуть ей былой вид он не сможет, сколько угодно ломай над этим голову. Предстать перед знатным, а может и не очень знатным, но все же вхожим в Королевский дворец лордом, этаким босяком, место которому не в приличном обществе, а на окраинах большого города, где расплодились помойки и кормящиеся на них бездомные, стыдно, как и ронять честь мундира русского офицера, который с одинаковой легкостью может окрутить дочку богатого коммерсанта, станцевать модный танец на великосветском приеме, сыграть на пианино и… что там еще входит в джентльменский набор? Волей-неволей пришлось выбивать из формы засохшую грязь. Денщика у Кондратьева не было. Через полчаса кропотливой работы форма хоть и не дотягивала до того, чтобы назвать ее чистой, и в операционную его ни в коем случае в ней не пустили бы, но зато грязь теперь была не видна, сливаясь с маскировочными пятнами.
Солдаты решали ту же проблему. Очень скоро они нашли компромиссный вариант. Если на форму накинуть белый маскхалат, то вид в результате получался недурственный. Предвкушая сомнительное развлечение, солдаты не сильно, больше себе под нос, чем на публику, ворчали, что накануне визита лорда надо было привезти сюда кремлевскую роту. Уж от нее-то, от ее вида, британский парламентарий остался бы в восторге.
Сказать точно, когда приедет лорд, было нельзя. Он мог где-нибудь задержаться и появиться уже к вечеру или, напротив, сперва ринуться в расположение части и только затем отправиться по другим объектам.
— А разговаривать с ним можно? — спросил Голубев.
— Не воспрещается. Только, Голубев, умоляю, не выдай ему какой-нибудь государственной тайны. Тебя же тогда, а заодно и меня, засудят, как предателей Родины.
— Это что же, лорд шпион, что ли?
— А вот этого я тебе не говорил, — сказал капитан, — у него официальный визит. Он представитель оппозиционной партии. Никто, видимо, в родном парламенте его в грош не ставит, вот он и хорохорится за границей. Хоть здесь, среди безграмотных русских туземцев, которые, окромя лаптей, медведей, да щей с кашей, ничего в жизни не видали, он хочет почувствовать себя фигурой значимой. Наши все для этого делают. Сопровождение ему дали такое, точно он премьер-министр Англии. Я думаю, он и в Новую Зеландию поехал бы, если б его так же встречали, но там его встретили бы попроще, а может, и совсем не заметили. От того, как он себя здесь поведет, зависит, заметят ли этот визит у него на острове. Рейтинг свой повышает за наш счет.
— Знакомо. У нас буянят тоже в основном партии, которым в Думе и места-то не нашлось. Забудут о них, если иногда не поскандалить. Значит, лорд тоже будет скандалить?
— Не исключено. Но он будет делать это вежливо.
— Как это? Наденет белую перчатку, отвесит мне пощечину, а я, вместо того, чтобы огреть его прикладом, должен подставлять другую щеку? усмехнулся Голубев.
— Надеюсь, до этого не дойдет. Он станет выпытывать, не гонят ли тебя командиры в бой силком, а может, ты хочешь отсюда поскорее убраться, но боишься, что, если убежишь, тебя поймают и накажут. Загонят в Сибирь лес валить. Судя по его выступлениям, он еще не понял, остались ли у нас лагеря для политзаключенных или их уже нет. Но не бойся. По-русски он знает слов десять. Общаться будешь через переводчика. Мы тебя остановить успеем, а переводчику объясним, как все правильно перевести.
— Отсюда я хоть сейчас уехал бы, — грустно протянул Голубев, — но ведь опять зараза эта разведется. Видел я, что они и здесь, и в соседних губерниях делали. А тайн я никаких не знаю. Ну, машине, на которой мы ехали сюда, двадцать лет. Какая это тайна? Справлять ее юбилей будем? Это, скорее, от начальства надо оберегаться, а лорда на юбилей можно и пригласить. Они, иностранцы, когда водки немного глотнут, становятся добрыми такими, компанейскими, пробуют песни наши горланить на свой манер.
— Слово «водка» он скорее всего знает, так же как «виски» или «текилла». Вид у него такой, что за воротник закладывать должен. По поводу тайн? Знаешь, бывают случаи, что возбуждают уголовные дела против тех, кто передал иностранцам информацию, которую узнал из журнала «Моделист-конструктор». И денег получил за нее — гроши, а вот те, кто по крупному промышлял, к тем никаких претензий. Странно все это. Но про машину лучше не говори, не стоит. Приедет лорд домой, начнет направо и налево трезвонить, что у русских на вооружении техника, которую можно в антикварный магазин сдавать. Все-таки на салонах мы им носы-то утираем, да и в Косово с Боснией братьям сербам послали не самую плохую технику. Пусть НАТОвцы и дальше думают, что у нас этого добра завались, ну, просто девать некуда, что перестройка и конверсия нашу армию несильно подломили. Парламентариям европейским такая информация будет неинтересна, но думаю, вернувшись, лорд будет общаться не только с ними.