– Иди в зал, посмотри оттуда.
Тео покрепче перехватил трость, его плечи заметно напряглись.
– Я лучше побуду здесь. Если меня там свалят с ног, подняться мне будет трудновато.
Локи смерил его взглядом, безмолвно убеждая повиноваться.
– Ты мне не доверяешь, – наконец произнес он.
Тео тихо фыркнул.
– До сих пор? – спросил Локи. – После всего, что было?
– Мы знакомы всего неделю, – пожал плечами Тео.
– Не так уж и мало, – запротестовал Локи. Тео закатил глаза. – Почему ты мне не веришь? Ведь ты ходил за мной по пятам. Сковал меня, лишив магии, при первой встрече, потому что вообразил, будто я наложу на вас ужасающие заклятья.
– Скажу в свою защиту, что вы таки попытались призвать магию.
– После того как меня уложили в гроб, хотя могли спокойно спуститься по лестнице и поговорить, как ты и сделал бы с нормальным собеседником. Что вам рассказал обо мне отец? А?
Тео молча и неотрывно смотрел на пустую сцену. Лампы пока не зажгли в полную силу, и лицо Тео было почти целиком в тени.
– Ваш отец нам ничего не сказал.
– Тогда почему ты меня подозреваешь?
– Я просто осторожен.
– Это очень раздражает.
Тео усмехнулся. Локи сам не понимал, насколько искренне он сейчас говорит, а насколько прикидывается – по причине, которую младший сын Одина не мог постичь, недоверие Тео было ему неприятно. Да и никто, уж если честно, до конца ему не поверил. Что было бы странно – ведь он действительно всех обманывал и даже не пытался завоевать чье-то доверие.
– Я привел тебя сюда, – сказал Локи, вставая перед Тео и глядя ему в глаза. – Я тебе помог. Если бы мне вздумалось сговориться с Аморой и обмануть вас, разве я дал бы вам познакомиться? И каждое утро я разжигал магией в твоей сырой каморке огонь, чтобы тебе не приходилось тратить спички, и придержал тебе дверь на сцену, так?
– Да, это называется вежливость. Однако вежливость еще не гарантирует честности. Почему-то мне кажется, что Чингисхан был очень вежлив с гостями за трапезой.
– Понятия не имею, о ком ты говоришь.
– Да такой персонаж, вроде вашего Раджмагарфена.
Локи дурашливо толкнул Тео в плечо, и тот рассмеялся.
– Скоро начало, – взглянув на часы, заметил Тео.
Локи отвесил ему преувеличенно церемонный поклон.
– Уважаемый напарник, не дадите ли мне ваше бесценное разрешение привести Амору на сцену, или вам совершенно необходимо меня сопровождать? Кто знает, какие волшебные неприятности ожидают меня по пути? Знаешь, мама говорила, что если я буду вот так закатывать глаза, они выкатятся у меня из головы.
– Наверное, у асгардийцев другое строение черепа, – ответил Тео. – Насколько мне известно, в хрониках не описано ни единого случая выкатывания глаз из человеческих голов. Вот смотрите. – Тео снова закатил глаза, даже более драматично, запрокинув голову. – Полагаю, вы можете отправляться за колдуньей в одиночестве.
– Ха! Видишь, ты мне доверяешь!
– Не испытывайте мое терпение.
Локи дважды постучал в дверь маленькой гримерки и распахнул ее. Амора сидела у трюмо, прижав пальцы к щекам, и смотрела в зеркало, будто убеждаясь, что по-прежнему находится в этом мире.
– Ты готова? – спросил Локи. – Все собрались.
Она встретилась с его взглядом в зеркале, и он с ужасом заметил в ее глазах слезы. Не огромные жемчужины слез, которые она проливала при миссис Ш., демонстрируя искреннее раскаяние, а крошечные капельки отчаяния.
Локи тяжело осел на стул рядом с ней и взял руки Аморы в свои. Она показалась ему более нежной, ее кожа – более тонкой, а кости – хрупкими. Впервые за все годы их знакомства Амора была рядом с ним такой – уязвимой и беззащитной.
– Что случилось?
– Куда ты поведешь меня, когда все закончится? – дрогнувшим голосом спросила она.
– Куда-нибудь... подальше.
– Куда? – повторила она, и ее голос сорвался. – Разве найдется место во вселенной, где я смогу быть такой, как раньше? Неважно, что мы сделаем и куда отправимся, я никогда не стану прежней. Не стану собой. Я так устала, Локи. У меня совсем не осталось сил. Я долго не протяну.
В ее голосе зазвенела паника, и Локи нежно прижал пальцы к ее губам. Руки Аморы дрожали.
– Мы что-нибудь придумаем. Обещаю, ты не исчезнешь.
Она внезапно повернулась к нему. Загримированная, в полутьме, она казалась призраком со впалыми щеками и очерченными темным глазами.