Фригг не входила во все эти подробности. Вот уже несколько месяцев она не получала вестей от Локи, да и Тор почти переехал в поселение. Хорошо, что он не навещал смертную и не стремился в Мидгард; плохо, что оба царевича не покидают мир отверженных.
— Стоит ли нам перенести магическую деревню ближе к столице и объявить ее свободной? — как-то спросила она у Одина. — Наши дети в ней живут. Это неправильно. Локи ты сам туда отправил, но Тор.
— Подождем, — размеренно ответил Один. — Возможно, ты права, а, возможно, нет. Подождем.
Царице не нравились такие пространные, ничего не значащие ответы. Обычно они предвещали скорый сон Всеотца, но последний был всего два года назад. Пусть дети и прервали его, но повториться так быстро он не мог. На всякий случай царица спросила прямо, но не получила сколь-нибудь вразумительного ответа. Перед сном Один отдавал приказания многочисленной свите, расписывал, как жить ближайшие полторы-две недели, но сейчас ни с кем не обсуждал грядущее. О повторной коронации Тора речь не шла. Один почти не общался с наследником, зато Фригг старалась как можно больше времени проводить с ним, хотя он в последнее время вел себя странно: избегал не только ее общества, но и общества друзей. Он очень уставал после перелетов в поселение, но отказывался ехать на лошади, мол, на молоте гораздо быстрее.
— Мама, я очень жду поединка, — сказал он ей за день до назначенного часа. — Наконец-то вы убедитесь, что мой друг — прославленный воин. И тогда он вернется во дворец как победитель. Наконец-то он покинет деревню Локи, и наш народ его примет.
Тор мечтал о возвращении человека во дворец, но в последнее время говорил об этом без особого энтузиазма: его душой всё больше овладевала апатия — любимая наперсница скуки.
Восемнадцатое июня — эту дату по земному календарю асы выбрали для поединка. В поселении знали о нем, но наблюдать не желали. Как казалось Беннеру, местные жители не одобряли его выбор. Но что он мог сделать? С тех пор, как он переступил порог дворца, ему постоянно твердили о поединке: просили, уговаривали, даже приказывали. Эльма прямо заявила, что отдастся ему, когда он покажет себя бравым воином, а теперь еще и Тор подтвердил, что только поединок позволит Беннеру принять участие в предстоящей войне. Да, в мире богов были свои многочисленные недостатки, оставаться здесь навсегда он не собирался, но все же это была родина его друга и невесты — с недавний пор Брюс мысленно называл Эльму именно так. Ему есть, что защищать, ему есть, за кого сражаться.
За день до поединка он имел длительную беседу с Локи по поводу многочисленных реформ. Идей у принца хоть отбавляй, но воплотить их невозможно. Спорить с Локи он не стал, решил, что уже после поединка обсудит с ним все детали.
Вечером, когда начало темнеть, его неожиданно позвали в дом исцеления. Брюс напрягся: вдруг что-то случилось с Эльмой, — но, войдя внутрь, обнаружил незнакомого аса, лежащего на каменном столе. Мертвого аса.
— Ты хотел узнать, чем отличается маг от человека, — сказал целитель, даже не представившись. Угадать из двадцати четырех имен было сложно, и Беннер не стал пытаться. — Вот умер один из наших магов. Тело в идеальном состоянии. Мы решили показать тебе.
— Именно сегодня? — нахмурился Брюс. — Завтра у меня важный поединок. Не хотелось бы сегодня.
— Завтра тело переработают, — пожал плечами медик.
— Переработают? В каком смысле «переработают»? — Брюс подумал, что ослышался.
— Похоронят. Закопают. Запечатают воском все отверстия, чтобы дух не вышел из тела, проломят стену и вынесут, — тут же поправился целитель, и Брюс облегченно вздохнул. В мире асов он ожидал чего угодно и рад был ошибиться в закравшихся было подозрениях.
— Ладно, давай сейчас, — кивнул он. — Не лучшее, конечно, время, да и залить труп воском после вскрытия будет сложнее, но раз ты столь любезен…
Брюс переоделся в закрытую одежду и надел резиновые перчатки, привезенные с Земли. Подобно человеческому, труп аса походил на восковую куклу, а не на спящее тело. Представить себе, что существо когда-то двигалось и говорило, было невозможно, и Брюс радовался, что с этим поселенцем никогда дел не имел. Целитель предложил осмотреть тело. Беннер нашел на спине только зеленые трупные пятна — никаких отличий от человека.
— У асов показатели острой смерти — это жидкая кровь в сосудах и полнокровие внутренних органов, — сказал целитель.
— У людей тоже, — откликнулся Беннер. — Примерное время смерти вы определяете надавливанием на кожу?
— Нам не нужно определять время смерти. Смотри, такое у вас есть? — целитель надавил на кожу вокруг глаз, потом отпустил — роговица пришла в движение.
— Есть.
— Что ж, посмотрим, что ты скажешь про мозг.
Целитель несколькими профессиональными разрезами оголил череп, спустив верхнюю часть кожи головы к носу и рту. Беннер внимательно рассматривал гладкие черепные кости, но много времени ему не дали: несколько взмахов пилой — во все стороны полетели осколки. В образовавшееся отверстие целитель вставил железную палку и ударил по ней несколько раз — крышка черепа слетела.
— Доставай.
Беннер с величайшей осторожностью вынул то, что еще недавно составляло личность аса. Форма, размер, примерный вес — всё совпадало с человеческими показателями. Мозг был обычного красно-серого цвета, покрытый тонкой оболочкой. Продолговатый мозг переходил в спинной там же, где и человеческий.
— Хочешь что-то изучить в голове или перейдем к грудной клетке? — спросил целитель.
— К грудной клетке, — Беннер приготовился к тому, что тошнотворный трупный запах усилится многократно. Целитель сделал на груди пять надрезов и снял кожу, словно распахнул куртку. Обнажились ребра с мясом и жиром.
— Где двойная система сосудов?
— Вот, смотри, — врач указал на самый большой пласт кожи. — Видишь, красные капилляры, а рядом с ними тонкие сосуды с белой жидкостью?
— Не вижу, — ответил Брюс, всматриваясь в идеально красную поверхность.
— Вот. Здесь и здесь. Магические сосуды очень тонкие, гораздо тоньше сосудов кровеносной системы. Присмотрись.
Беннер сощурился и, преодолев брезгливость к кошмарному запаху, сунулся в труп чуть ли не носом. Едва заметно сверкали серебристые тонкие нити магических сосудов. Поверить невозможно, что по ним текла разрушительная сила. Целитель достал шприц и с трудом набрал в него серебристую жидкость.
— Магическая энергия. У нее постоянный химический состав, а для того, чтобы магия в сосудах проецировала магию во внешнем мире, нужно живое тело. Иначе никак.
Беннер рассматривал серебристый шприц и упустил момент, когда целитель выломал грудину и выковырял на поднос внутренние органы. Кишечник напоминал сосиски разных видов, почки походили на бобы-переростки, а красно-синие легкие — на огромные мешки. Всё как у людей. Беннер очень надеялся на сердце, и оно не подвело. К нему подходил дополнительный сосуд — тот самый с магической энергией. Он входил в левое предсердие, в полость, отделенную перегородкой от потока очищенной крови из легких, по клапану поступал в левый желудочек, а оттуда магия выбрасывалась в сосуд, расположенный прямо под аортой. Ни в одном месте кровь с магической энергией не смешивались. Вот оно — главное отличие мага от не-мага, и неважно, аса или человека.
Ничего более интересного обнаружить не удалось: селезенка, желудок, поджелудочная железа ничем не отличались от человеческих. Беннер почувствовал разочарование. Он был уверен, что маги изнутри совсем другие, что, по крайней мере, вторая система сосудов легко различима, но нет: он специально попросил расчленить руку, поскольку к кистям магические сосуды подходят очень близко и магия просачивается на поверхность через железы, напоминающие потовые и сальные. Но и тут ничего сенсационного не нашел. Быть может, потому что был физиком, а врачом работал только в Калькутте и Африке.
Настроение перед поединком было испорчено, одежда провоняла трупным запахом, так что даже обычно молчаливые рабы посоветовали принять ванну и выстирать одежду. Беннер вспоминал давнишние слова Локи про муравьев и сапоги. На деле оказалось, что между сапогами и муравьями никакой разницы нет, а по уровню развития люди давно превзошли не только асов, но и, похоже, все народы Девятимирья.