— Это лучшая весть за многие столетия, — тяжело проговорил Орм, и на глазах у него выступили слезы. — Мой друг, которого я предал и бросил, которого не нашел и оставил на произвол судьбы. Судьба милосердна к нему. И я буду спокоен.
Хагалару не казалось, что Орм как-то особенно переживал прежде из-за отсутствия известий о любимом друге, но язвить не стал.
— Мне передать ему что-нибудь? — спросил он доброжелательно.
— Нет, не нужно, — покачал головой Орм. — Пусть считает, что я мертвый. Ведь скоро и так помирать. Асы вечно не живут. Пусть будет счастлив с молодой женой и любимой армией. Эх, где мои три тысячи лет!
И Хагалар снова оказался перед выбором. Орму он представился заговорщиком, собирающим иномирские силы вокруг Локи. Про проект полукровок он знал и уже прикидывал, как использовать его не против Асгарда, а на благо. Он мог сделать большую гадость Гринольву и рассказать о том, что его лучший друг не просто жив, а еще и находится по другую сторону баррикад: готовит иномирскую армию. Хагалар прекрасно знал, как сильно Гринольв переживает из-за потери единственного друга, а также понимал, что этот Орм — старый и больной — окончательно добьет и без того ослабленного Гринольва, который с трудом осознал даже то, что дети, которых он выращивал, давно завели собственных детей и внуков. Никто в целом Асгарде не догадывался, насколько сложно бравому полководцу найти себя в новом веке. Он никого к себе не подпускал, друзей так и не завел… и Хагалар сделал очередной выбор — смолчал, ни о чем не сказал Гринольву, хотя сам несколько раз инкогнито посещал Орма. Так и хотелось задать вопрос об усыновлении, но зазвучал бы он сейчас глупо, а, главное, бессмысленно, да и вряд ли Орм вообще помнит о былом увлечении, даже если оно и имело место быть.
Итак, больше двух тысяч зим назад Хагалар сбежал. Правильнее было бы остаться на хуторе, но он слишком бредил войной. Настолько, что даже бросил не то подругу, не то возлюбленную — они так и не определились с отношениями, а потом Орм еще и сделал ее полукровкой, что окончательно всё запутало. Больше он ее никогда не видел, только слышал краем уха, что она впоследствии тоже пыталась сбежать, но неудачно — за ней и еще несколькими беглецами погнались, и они не нашли ничего лучшего, чем прыгнуть в водопад. Те, кто прыгнул, погибли. Те, кто испугались, счастливо дожили до совершеннолетия, а кто-то жив и до сих пор. О неудачном побеге он узнал давно, когда только пристроился во дворец, но душевной боли не испытал. Он успел забыть о первой любви, как и об Орме. Он вообще удивительно быстро забывал тех, кто хорошо к нему относился, зато прекрасно помнил тех, кто причинил хоть малейшее зло.
В армии ему не давали выбора, и отказаться от самоубийственного похода в Муспельхейм он тоже не мог, как и спасти хоть кого-то из ловушки, куда они угодили всем отрядом. Он был слишком юн, неопытен и ничего не умел. Не мог он и утаить сведения, которые добыл ценой жизни боевых товарищей. И вот дворец, вот Один, вот новый выбор — какую награду потребовать за чужой подвиг? Он мог попросить место во дворце, но нет, етун его дернул озвучить самое сокровенное желание — и он оказался подле Всеотца. Не то ученик, не то шут, не то всё сразу.
И снова он мог сидеть тихо и покорно исполнять предписанную роль, но гордыня подвела — он вмешался в дела взрослых, и взрослые ему жестоко отомстили. Точнее, тогда казалось, что жестоко отомстили, сейчас Хагалар понимал, что все было ровно наоборот – от него избавились самым мягким из возможных способов: ведь тюрьма лучше пыток и казни.
И снова он мог сидеть тихо и ждать, когда тюремщикам наскучит его держать в камере. Всем, даже засадившему его Одину, было ясно, что он ни в чем не виноват, но в те годы Хагалару казалось, что его действительно считают главным преступником Асгарда.
Он мог ни во что не вмешивать невинную девочку, но вмешал из-за жажды приключений. И сколько трупов на его совести? Он всю жизнь отговаривался тем, что трупы, в общем-то, не его, что он ничего такого не хотел и не просил, но он действительно мог не втягивать юную деву в свои дела. Долгожданная свобода и снова выбор. Один делает предложение, от которого невозможно отказаться. Так казалось в те годы, но на деле отказаться можно было. Если бы он подумал хотя бы немного, то остался бы самым обычным асом… Но ему захотелось большего, захотелось проявить себя и хорохориться перед всеми. И вот — несколько столетий триумфа, славы и могущества. Но Фригга… Его прекраснейшая Фригга. Он сам отказался от нее, хотя мог поступить иначе. Один не приказывал, норны — тем более. Ему просто дали выбор, а он…
— Тор должен стать сыном Одина.
— Мне все равно, за кого из вас выходить замуж.
Две фразы, брошенные одновременно. Они вместе отреклись друг от друга, но он мог не отрекаться, мог оставить ее при себе, и Тор был бы его сыном, а вовсе не Всеотца. Он мог не отдавать свою жизнь и всё, что любил, Асгарду и Одину. Но он отдал. По своей воле. Еще один неправильный выбор.
Считать недобитого ребенка неправильным выбором у Хагалара не поворачивался язык. Но зато он точно помнил, где выбрал неправильно — в тот день, когда оставил Локи во дворце, а не забрал в Бездну. Когда решил, что ребенку нужны родители, а он уж как-нибудь сам разберется. В этот день он потерял свое будущее. И потом, когда вернулся в Асгард, у него был шанс снова оказаться подле трона и стать опорой детям, но он не оказался, предпочел лелеять обиды и уйти в поселение, где не сумел найти подход к Локи и отказался возвращаться во дворец… Десятки, если не сотни неправильных выборов привели к теперешней жизни, которая не соответствовала никаким его чаяниям. Всё, к чему он стремился, было уничтожено, почти все, кого он любил, были мертвы. И вот снова распутье — гибель Тора. Он знал, кто отравил его, но убивать Фену сейчас… Бессмысленно. Он сам виноват, он недоглядел. Ведь знал, как поселение относится к Локи и как жаждет посадить его на трон, но слишком увлекся мировой политикой и человечком. Это его просчет. Фену — просто исполнитель, смерть Тора — желание поселения. И это было больно. Безумно больно, ведь Хагалар помнил Тора младенцем и воспринимал почти как родного сына. Он видел в нем будущее, причем будущее, которое почти не шугалось его, в отличие от Локи. Он придумал сотни способов, как оставить Тора в живых и посадить на трон Локи. Да и, в конце концов, Тор был тем самым легендарным защитником, обещанным много столетий назад. Тот, ради кого он потерял Фриггу, тот, ради кого она нарушила все свои обеты, предала себя и в конечном счете погибла под пятой Одина, изменившись до неузнаваемости. Из-за Тора. Он одним своим появлением на свет разрушил жизни всех членов правящего дома, а теперь умер, поставив жирную точку в своих подвигах. Хагалар понимал, что его единственное предназначение сейчас — спасти Локи. Это самый простой выбор, его легко сделать. Но вдруг этот выбор такой же неправильный, как и все предыдущие? Быть может, стоит подождать и посмотреть, что предпримет Один, который подозрительно легко дал пронюхать о смерти наследника, тщательно ото всех скрываемой?
Вынуть мальчишку из петли он всегда успеет. Но стоит ли вынимать? Или все же Один — великий бог, вечный правитель Асгарда, и дети ему не нужны? Или проще убить всю царскую семью и заявить свои права на престол? Выбор огромен, требовалось сделать последний шаг. Спасти Локи — косвенного убийцу Тора… Пустить дела на самотек… Захватить власть… Трудный выбор, от которого зависит слишком многое и который не хотелось делать. Если бы мог, Хагалар скинул бы ответственность на кого угодно, хоть на пресловутую Царицу Листиков, но кто она и кто он? Никто, кроме него самого, не проживет его жизнь до конца.
====== Глава 120 ======
Для верховной богини Асгарда темные одежды — столь большая редкость, что пришлось приложить усилия при поиске подходящего платья. Пальцев одной руки с лихвой хватит, чтобы сосчитать все случаи, когда прекраснейшая из бессмертных меняла светлые, подчеркивающие высокий статус одеяния на траурные, смотревшиеся на ней чужеродно. Однако настал день, когда лишь темные тона хоть немного отражали всю трагичность сложившейся ситуации.